Заcкорузлым, то есть ставшим жестким от высохшего пота, грязи, то есть с точки зрения кабинетных мартышек оскорбительным эпитетом наградила меня некая Лилия Соловьева после того, как я поймал ее на мошенничестве за руку и потребовал извинений. Извинений, конечно, не получил, ибо новорусские псевдоинтеллигентки к культуре поведения в человеческом обществе не0 приучены. Услышал в ответ целую очередь неаргументированных оскорблений и все. Ну, а перед этим мадама сия приклеила мне ярлык ╚коричневый╩ за то, что обнародовал я в дискуссии о статье М. Горького ╚О русском крестьянстве╩ такие секреты Полишинеля, как двурушничество бывшего красного наркома Марка Шагала, превратившегося в прислугу при бароне Ротшильде и написавшего кроме аляповатых и безобразных, на мой вкус, полотен глумливые в отношении белорусского народа воспоминания о России. При чтении ее филиппок у меня из памяти всплыла строфа покойного уж прекрасного русского поэта В. Петелько: ╚Как вы скучны, мадам, в своем нелепом гневе. Скучны, как ложь, как проповедь войны. Как вы скучны, мадам. Нет, в самом деле, вы просто ослепительно скучны╩.

И на этом можно было бы поставить точку в дискуссии о русском крестьянстве, в которую со свиным рылом влезла будто бы госпожа и будто бы Соловьева, хотя на самом деле она и не госпожа, и не Лилия, и, конечно же, не Соловьева, а совершенно другая склочная особа, боящаяся показать свое истинное лицо, дабы не узрели мы в нем лик бесовки Лолит из древнеиудейского фольклора. То есть мне даже кажется, что я знаю, кто такая будто бы Л. Соловьева и отчего она живет в мире пакостей и интриг, как лягушка в болоте, почему ей так по нраву давать авторам РП и участникам ДК эпитеты дурного вкуса и всегда оскорбительного свойства, неумные, а главное развязные и пошлые. Назвать марксиста коричневым, к примеру, может только абсолютная идиотка с соответствующей медицинской справкой из медлечебницы.

Впрочем, мне думается, мадама сия просто погорячилась. Ее, что называется, понесло. Такое случается с сексуально неудовлетворенными женщинами климактерического периода в критические дни. Они бегут за собственным бредовым словом, и не видят вокруг себя ничего, кроме бушующего внутри них самих гнева порют чушь ради того, чтобы выплеснуть ненависть ко всему миру за свою неудавшуюся жизнь.

Принято таких скандалисток жалеть, а иногда даже поддакивать им. Но, мне думается, это неправильно. Лучшее средство успокоения истеричных дур это удар в рыло. Негуманно, не по-рыцарски, конечно, но всегда действенно. Тех же, кто захочет такого рода дискуссантку успокоить телесно, ждет разочарование истерика поменяет маски и обернется большой бедой для доброго самаритянина.

То есть, если следовать той линии дискуссии, куда направляет нас так называемая Лилия Соловьева, то о крестьянине русском современном в ДК никто не выскажется никогда.

А это уже преступление против русского народа и остатков крестьянства на территории РФ. Крестьянства, которое по сию пору худо-бедно, но кормит эту заразу Соловьеву и других пустобрехов, считающих себя солью земли русской. Пусть даже они и покупают в своих супермаркетах жратву в иноземных цветных упаковках, которыми загаживают планету, но молоко пока что пьют все-таки от русских коровенок, вздоенных руками русских крестьянок, и большая часть россиян ест все-таки русский хлеб, взращенный руками русского крестьянина. А уж про свежие овощи и говорить не приходится. Даже яблоки, взращенные русским крестьянином, наполовину пожранные червяками сам русский народ, да и вся планета, почитает экологически чистым продуктом, а красивые иноземные яблочки хранилищем пестицидов.

То есть крестьянство российское хоть и дышит на ладан, но все еще существует. Это видно даже отсюда из Германии, где крестьянство, как класс, начало исчезать еще накануне объединения германских мелких государств Бисмарком. Дурам Л. Соловьевым и присно с ней перестройщикам, не под силу было (а теперь уж и вовсе) прочитать книгу юного В. Ленина ╚Экономическое развитие России╩, наполненную великим числом статистических данных и таблиц, часть которых ведется в сравнении с ╚юнкерским хозяйством╩, пришедшим сначала в Пруссии, а потом и большинстве других земель Германии на смену крестьянскому. И уж тем более Л. Соловьевой и ее сторонникам не придет в голову прочитать очерки молодого М. Твена ╚Пешком по Европе╩, в которых великий американский писатель описал этот переходный период в Германии не аналитически, а взглядом художника слова и тонкого психолога.

Вряд ли Л. С. увидит те детали, что характеризуют переходной период видоизменения принципиальной структуры сельхозпроизводства в Германии, сумевшей еще в конце 19 века обеспечить на своих сверхскудных землях достаточно продовольствия для прокорма самой плотнонаселенной страны мира.

А они характеризуются большим числом заброшенных и заросших лесом земель, как это ни странно. Большим количеством заброшенных и заиленных каналов, по которым в средневековье и в новое время доставляли из южных районов Германии продовольствие по всему миру, в том числе и в Россию, соединенную с Европой до того времени, когда появились железные дороги. Да, да, перевозка осуществлялась именно по каналам, а себестоимость такой транспортировки была чрезвычайно низкой, практически не влияющих на окончательную цену. И еще было много старых заброшенных, но не разворованных и не разрушенных мельниц, как ветровых, так и водных. И было много рабочих рук, которые не вышвыривали на улицу, а вынуждали работать задешево, не позволяя работному люду лениться и отвыкать от потребности возвращаться домой усталым с ЗАКОРУЗЛЫМИ усталыми руками, принося ЗАРАБОТАННОЕ, а не полученное по милости жалование, чтобы худо-бедно прокормить семью.

То есть переходной период в Германии 19 века в виде общего технологического упадка был равным с Россией 21 века, отличался лишь увеличением, а не уменьшением людских ресурсовс приблизительно одинаковым массовым обнищанием масс. Показатель в области культуры был таковой же декадентщина и китч во всех отраслях, стремление упростить художественные задачи и настырное желание примитивное ремесло выдать за профессионализм.

И еще одно отличие - вся Германия середины 19 века ела то, что производил сам немецкий крестьянин, потомок участников восстания Томаса Мюнцера, забывший о том. что он - ╚человек и звучит гордо╩ (цитата из очень нелюбимого Лилией Соловьевой М. Горького), превратившийся после подавления бунта 1848 года в бессловесного раба наподобие того, в кого превратился современный крестьянин в России, который так же, как и российский горожанин, питается иноземным дерьмом в красивых обертках, а не продуктами, произведенными собственным трудом.

Даже неприхотливую картошку в черноземной Тамбовской области продают в виде товара, произведенного в Польше, стране с чрезвычайно малой площадью пахотных земель, да еще и с низким бонитетом.

Черноземная Северщина использует вызвавшие зависть у Гитлера благодатные земли свои едва ли на тридцать процентов, все остальное зарастает стремительно дрянным лесом, превращая эти окраинные при царе Федоре Иоановиче земли в традиционную для естественно развития этого региона лесостепь, из которой народ русский выдавливается в нечерноземье Московской и соседней с ней областей. Льговский район, например, воспетый Тургеневым, фактически прекратил свое существование, остался лишь в качестве административно-бюрократической единицы. Даже бегущие из Средней Азии и Казахстана люди не хотят селиться там.

Из этих и тысяч аналогичных примеров следует один простой вывод: о русском крестьянстве, как об отдельном и самостоятельном классе в России, наступила пора забыть и почитать оставшихся работать на земле россиян не русскими крестьянами, а аграрными рабочими где-то пролетариями, где-то середняками, а где-то и мелкими буржуа. И все они являются рабочей силой у латифундистов нового типа с уголовным прошлым. То есть вся та болтовня горбачевца-публициста Черниченко и присно с ним псевдолитераторов и журналистов, устроивших споры вокруг проблемы спасения крестьянства в СССР, пропала втуне под звон лозунгов о демократии и свободе.

Потому что свобода всякий раз должна быть регламентирована и быть свободной от чего-то конкретного, меняющегося всякий исторический момент. Но свобода, провозглашенная горлопанами перестройки была свободой от всего. Освободиться от тирании аппаратчиков СССР это не означало освободиться от обязанности рабочего трудиться на предприятии, колхозника трудиться на земле, уголовника и бандита сидеть в тюрьме. Идиотизм ельцинских реформ укрепил именно эту тенденцию и уничтожил русское государство, как таковое, а заодно и исполнил великую мечту как раз-таки большевиков, с которыми ельцинисты якобы боролись: в России 21 века исчезли два класса: рабочих и крестьян. И слово ╚ЗАКОРУЗЛЫЙ╩ стало в устах новых владельцев России бранным.

М. Горький в статье ╚О русском крестьянине╩, обращенном к эмигрантам русским в Европе, писал об еще имевшем место быть в СССР крестьянстве общинном. Писал не потому, что был специалистом в области государственного строительства или натурфилософии, социологом, а, как я узнал от историков Германии, отвечая на просьбы большого количества русских эмигрантов, вышвырнутых Гражданской войной из России, дабы объяснить им, почему крестьянин русский предпочел им большевиков. Отрывки этой статьи печатались в переводах на различные языки для оставшихся в живых после мировой бойни интеллигентов Европы. Ее много раз обсуждали во всевозможных политических клубах, с ней соглашались, ей возражали. Ибо в моде тогда была идея социализма, всем хотелось понять: что это за штука такая всеобщая социальная справедливость? И почему надо за нее платить кровью человеческой?

Один из крупнейших писателей 20 века П. Алешкин в своем романе ╚Откровения Егора Анохина╩ попытался в художественной форме ответить на эти вопросы, заданные М. Горькому европейскими интеллектуалами. Потому что уровень интеллекта европейцев, как это и обидно для них звучит, не достигал потолка, заданного в этой статье М. Горьким. Статья рассчитана на самостоятельное мышление читателя, а европейский читатель, равно как и современный российский читатель, желает, чтобы ему все разложили по полочкам, разжевали, положили в рот и уговорили проглотить с тем, чтобы, переварив информации, выдать на гора экскременты. И, когда появился на свет (еще в конце советской власти) роман П. Алешкина, они его просто-напросто не смогли переварить, обозвали достоевщиной и выплюнули.

Вместе с русским крестьянством и селом Масловка, где происходят в романе трагические события 20 века, приведшие к полному исчезновению некогда одного из самых богатых и самых счастливых сел южной России.

Ибо Масловки уже нет. Не только литературной, но и фактически существовавшей.

Бывшие колхозники одного из подмосковных рыбхозяйств, где довелось мне побывать в 2005 году, не ловят сами рыбы, а являются акционерами этого хозяйства, поставляющего в Москву пресноводную рыбу. А работают на них рабы нового типа временные рабочие из Средней Азии и Закавказья с нерусским прозвищем гастарбайтеры. То есть русский рыболов-крестьянин в Помосковье превратился в мелкого рабовладельца.

Колхоз имени В. Ленина в Горках поставляет сотни тонн высококачественных овощей москвичам, является самым в России высокодоходным сельхозпредприятием, но ╚отстегивает╩ за ╚крышевание╩ и уголовникам, и МВД, и прокуратурам для сохранения своей безопасности. То есть крестьяне этого колхоза, боящиеся потерять свои рабочие места в этом колхозе, уже стали крепостными крестьянами без права личной собственности, рабами, не имеющими даже права на Юрьев день.

Во Владимирской, Нижегородской, Ивановской, Ярославской областях я видел сотни мертвых сел тех самых сел знаменитого Нечерноземья, куда бьющееся в конвульсиях советское государство при Брежневе отправляло миллиарды рублей на создание инфраструктуры села и обустройство земли русской.

А уж про горелые леса и возрождающиеся болота и говорить не приходится. Века крестьянство русское боролось с лесом, чтобы на его месте создать поля, сушило болота. А теперь медведевское правительство выдает государственные деньги всякого рода проходимцам, в обход государственных структур, на восстановление болот. И никто не спросил совета при этом у агролесомелиораторов, не произвел расчетов и топографических работ, научных изысканий.

Потому что у правительства РФ и у крестьянина русского нет общих задач и целей.

Потому что в России не осталось ученых, знающих даже основы ведения такого рода многопрофильных и масштабных работ.

Новые Кодексы о земле и лесе уничтожили юридическую основу для сохранения крестьянства, как класса, на территории РФ окончательно.

Хорошо это или плохо?

Хорошо, потому что крестьянин русский своей политической пассивностью заслужил исчезновение.

Плохо, что не осталось на земле русской людей способных и любящих работать на земле по-хозяйски. Ибо копаться на дачном участке это не то, что превращать тысячи гектаров неудобий в плантации. И останавливать эрозию почв разучились в России. И построенные на территории РФ закрома всевозможные, холодильники и элеваторы, перерабатывающие в полуфабрикаты производства принадлежат вовсе не гражданам РФ, которые заинтересованы в том, чтобы держать русский народ на голодном пайке и регулировать политическую активность масс в стране ценами на продукты питания.

Зато болтать языком о земле, крестьянине и его богоносности стараются в России все. Стрекочут, как сороки. Невесть зачем.

А я вот вспоминаю деда Мефодия Лодина из села Успеновка Джувалинского района, прототипа одного из персонажей моей книги ╚Любить по-русски╩, с его как раз-таки ЗАКОРУЗЛЫМИ руками и пальцами, основателя колхоза имени М. Горького, поднявшего предгорную целину этими руками, прорывшего на поля самый настоящий канал (полвека не требовал чистки), защитившего страну в 1941-45 годах этими руками, вынянчившего этими закорузлыми руками (не помню точно) около восьми детей и около полусотни внуков. Вот это - и есть русский крестьянин, хоть и прожил всю жизнь (кроме военных пор) в Казахстане. ╚Соль Земли╩, - называл таких Иисус.

А таких стрекотух, как Лилия Соловьева, звал дядя Мефодий да простит меня читатель за разглашение военной тайны идеологов РФ навозом.

Тоже полезный для земли продукт, конечно. Но не в свежем виде. Свежий навоз губит молодые растения. Навоз должен вылежаться, перепреть, смешаться с землей тогда от него бывает польза. А как может вылежаться и перепреть перестройщик? Исторический опыт показывает, что горланящая русская гуманитарная интеллигенция состоит из невежд, получивших без фактической учебы документы о своей якобы грамотности, а потому в большей части своей представляет имитаторов всякого рода сами они предпочитают государственную деятельности.

Крестьянин русский никогда не любил и не уважал интеллигентов. Боялся да. Использовал в своекорыстных целях да. Завидовал да.

Но уважать Нет, уважать Соловьеву Лилию и присно с ней пустобрехов русский крестьянин не мог себе позволить никогда.

И М. Горький хоть и не прямо, но пишет именно об этом, обращаясь к эмигрировавшей из советской России интеллигенции. И оказался прав. Сейчас об этом не говорят, но в 1930-м году в журнале ╚Красная Нива╩ писали, что в Россию из эмиграции после окончания Гражданской войны в 1922 году и создания в том же году СССР, вернулось около полумиллиона человек. Большинство их как раз-таки русские крестьяне. А всякие там философы, литераторы, художники, журналисты возвращались действительно редко. Ибо знали, что они советской России не нужны, в России уже актьивизировались молодые, здоровые силы, которые превратят в течение тридцатых годов самую дремучую и отсталую страну в Европе во вторую по уровню экономического развития страну мира. Зачем был советской России тот же Аверченко или Шагал? Они уж и в новейшей России никому не нужны и даже неприятны новому поколению россиян.

А вот герой повести (и одноименного фильма) Н. Смирнова ╚Джек Восьмеркин американец╩, создавший как раз в 1922 году сельхозкоммуну на Псковщине, был крайне нужен. У него был реальный прототип, убитый кулаками в 1931 году. Теми самыми кулаками, что стали в перестройку разменной монетой для обмана колхозников и совхозников, превратившихся сегодня в рабов и мелких рабовладельцев новой России.

И вот тут-то надо сказать то, о чем М. Горький знал, а перестройщики 20 века и слыхом не слыхали и не хотят слышать: кулаками называли в старой России не крестьян богатых, как пишут и говорят в новой России, а спекулянтов хлебом, называемых в 18 веке во Франции перекупщиками. Революция в той державе в 1789 году произошла из-за их действий, как из-за действий кулаков России случился голодный бунт в Петрограде в феврале 1917 года (хлеб, перевозимый в столицу по каналам, построенным еще при Петре Первом, раскупили и разворовали северо-западные кулаки России), приведший к свержению режима Николая Кровавого.

Сегодня не крестьянин русский кормит Россию всякого рода сникерсами, чипсами и прочим дерьмом, а традиционный криминал обряженный в купеческие и депутатские одежды. Акценты сместились и русский крестьянин, как было уже сказано, стал не нужен в качестве социального и экономически самостоятельного явления. И потому в России стремительно вымирает именно деревня.

Кто имеет что возразить , может поискать камень, чтобы бросить в меня.

Ибо более всего мне бы хотелось в моих суждениях ошибиться.

Простите, что встреваю, уважаемый М.П., но Ваше замечание о том, что "мудрость сама не приходит. С ней человек рождается" весьма меня заинтриговало. Не хотели ли Вы сказать, что еще до своего рождения некоторые известные вам личности обладали жизненным опытом, знаниями и плодами осмысления пережитого, что и можно было бы назвать мудростью? Поверьте, мне, как путешественнику, это весьма интересно... Или же сказанное Вами следует расценивать как мудратость, мудористость и мудороватость?

+100500

Прямо не знаю, как деликатнее назвать того, на кого не обижается доктор.
Меня абсолютно не занимают (даже не замечаю) ничьи описки или ошибки, если их "творец" при всём при том не выглядит сомнительным моралистом или невежественным ниспровергателем, например, всемирно признанных авторитетов.

╚Много ошибались и часто ошибались Маркс и Энгельс.

Но такие ошибки гигантов мирового рабочего класса

в тысячу раз величественнее и ценнее,

чем пошлая мудрость казенного либерализма,

поющего о тщете революционных сует

и о прелести контрреволюционных конституционных бредней╩

В. И. Ленин

╚ зря Буревестник взял в Чехова и Бунина в собратья по перу╩, - заявил А. Саломатов по прочтении статьи М. Горького ╚О русском крестьянстве╩, вызванной из небытия главным редактором ╚Русского переплета╩ В. Липуновым. Вот так вот: наотмашь и со всего размаха, как истинный прижизненный классик, тонкий знаток человеческих душ и истории литературы. Пригвоздил покойного босяка-литератора к позорному столбу, да еще и плюнул в его сторону.

А мне стало обидно за вот уже третий десяток лет поруганного в бывшем СССР гения русской литературы, который и по сию пору почитаем во всем мире, даже читаем в отличие от множества его современников. Такой вот парадокс: лауреата Нобелевской премии И. Бунина в Западной Европе не знают, не помнят, не читают, из библиотек за ненадобностью в макулатуру отправляют, а какого-то там М. Горького зачитывают до дыр и переиздают едва ли не во всех странах мира, пьесы Алексея Максимовича по всему миру ставят наперебой, даже театры носят его имя везде, кроме как в России. А уж цитировать Горького и вовсе считается хорошим тоном, особенно в академических кругах.

Не уверен, что А. Саломатов знает, что М. Горький и А, Чехов были дружны, взаимоотношения у них были теплыми и доверительными, что миллионер М. Горький помогал в короткий момент жизни своей А. Чехову и членам его семьи финансово. А ведь достаточно москвичу А. Саломатову было зайти в дом-музей А. Чехова на Садовом кольце и убедиться в этом. Если во время перестройки экспозицию эту, конечно, не ликвидировали для ╚восстановления исторической справедливости╩, заменив ее на портрет Николая Второго, которого оба эти писателя искренне презирали. Но даже если и такой поступок совершить А. Саломатову невозможно по каким-то личным его причинам, он бы смог взять в библиотеках книги с опубликованными в них письмами этих писателей друг к другу, они есть в обоих академических собраниях сочинений этих классиков, да и отдельными томами выпускались. Если, конечно, и из библиотек новорусских тома эти не отправились в постперестроечное время на мусороперерабатывающие заводы, заменив их нынешними глянцевыми страницами книг в стиле фэнтэзи.

На худой конец, мог бы А. Саломатов ознакомиться с интернет-публикациями произведений этих авторов, с отзывами А. Чехова и М. Горького друг о друге, узнать про историю их совместных проектов и взаимосотрудничестве - и убедиться, что оба писателя эти были единомышленниками как политическими, так и в художественно-эстетическом контексте осмысления ими роли и значениия литературы для русского народа. Более того, он еще бы узнал, что был при них и третий, ибо как это быть русским писателем и не быть втроем? Имя его Лев Николаевич Толстой, который тоже относился к М. Горькому с великим уважением и почтением, считал ровней себе, принимал в гостях не только в Ясной поляне, но и в особняке в Москве. В музее-усадьбе Льва Николаевича рядом с метро ╚Кропоткинская╩ была когда-то целая экспозиция фотографий этой троицы. Сейчас, верно, опять вместо них торчит портрет Николая Кровавого героя новейшего времени России.

А вот А. Бунина все трое не любили. Ценили, как стилиста, но не любили, как человека. (Хотя Чехов с Буниным и встречался, и даже был до этого в недолгой переписке, весьма, надо признать, напряженной и лишенной тепла). Да и незачем было им любить автора ╚Деревни╩. И не за что. Бунин был идеологом той части интеллигенции российской, которая жировала на труде рабочих и крестьян с удовольствием и ностальгировала по временам Екатерины Второй, когда их предки были рабовладельцами-крепостниками и почитали себя ╚солью земли╩ вопреки мнению Христа. Бунин писал слащавые рассказики для маструбирующих девочек и мальчиков, невольно облекая их в некий флер романтизма и псевдофилософского осмысления происходящих внутри узкого круга бывших помещиков процессов. То есть был Иван Андреевич тем отголоском дворянской спесивой публики, кого А. Чехов вывернул наизнанку в своих пьесах, особенно в ╚Вишневом саде╩. И потому И. Бунин в знаменитых своих воспоминаниях о современниках постарался выдать на гора как можно больше негативных фактов из личной жизни А. Чехова и М. Горького, превратившись в типичного провинциального сплетника и интригана.

Жизнь здесь на земле по сути своей многоскорбна и многотрудна. Потому что она кончается смертью.

Крестьянин видит и переживает это непосредственно, помнит о смерти всегда, потому что она окружает его со всех сторон. Горожанин живет в иллюзорном мире, где нет или почти нет смерти, где сравнительно мало страданий. Этот мир, созданный культурой, обманывает человека, даёт ему иллюзию бессмертия. Город это наркотик, от которого трудно отвыкнуть и на который легко подсесть.

Город дает человеку мнжество утешений, и все они по сути иллюзорны, так как уводят в сторону от жестокой правды, которая заключается в том, что мы смертны. Но не так-то легко жить с этой правдой, потому крестьянин ожесточается, если не имеет утешения в религии. Крестьянин без религии страшный человек, как верно замечено: "Русский человек без Христа дрянь".

Русский крестьянин давным-давно уже живет без религии. Ошибочно мнение, будто до революции крестьяне были религиозны. Достаточно поделить число храмов в России до революции (60 000) на население России, чтобы понять простую вещь: подавляющее большинство русских людей перед Революцией в храмы уже не ходили. Только разве по большим праздникам, да на Пасху.

Этого-то нерелигиозного, не имеющего в себе жизни вечной, и видел, и изучал Горький и правдиво описал его.

Но русский крестьянин не всегда был таким, потому что когда-то давно веке в XVI он имел утешение во Христе. А человек, который имеет это утешение, способен переносить тяжкие невзгоды в этой жизни, не ожесточаясь, потому что он имеет Жизнь вечную.

но, чтобы ближе познакомиться с автором, решил обратиться к найденному в сети ╚Тарас Дрозд, драматург в гостях у Владимира Фунтусова в передаче "Театр сегодня и завтра". 10 апреля 2009╩.
Немного прояснилось.
Банальное
Писатели люди тщеславные, поэтому они всегда считают себя талантливее, чем все остальные
стало поводом пожелать Тарасу Дрозду пережить славою "Гельмана, Шатрова и иже с ними..., изначально плохих драматургов".
Другая банальность, представленная в качестве чьей-то мудрой мысли
Дело поэта - писать, а кто будет критиковать и как - уже не его дело
заставило констатировать: автор постинга не торопится следовать этой жемчужине мысли, хоть следующей фразой, добившей меня, и утверждает противоположное:
Я очень приверженец этому.
Желание быть серьезным отпало.

Вот, вот, дорогие критики со стодоллоровой психологией.
Давайте, давайте, это миленький метод: объявить "великими" малодостойных, а потом взвалить ответственность за лжевеличие Бабаевского и Сванидзе на "крайних", а именно скудный, бледный, схематичный капреализм и его британских "голых пропагандистов".
Вашим соцреалистам бабаевским-кочетовым небось народ деньги дал, и на большой тираж, да на такой большой, что авторишке какого-то там всего лишь культового "1984" и во сне бы не привиделся.
Ну, какой он конкурент истинно народным "Журбиным" с "Братьями Ершовыми".

Очень повеселил "великий" Сванидзе :)
Этот-то в чьи щи нагадил, что спать спокойно не дает?!
Да и определение... теряет... определенность - тоже круто сказано.