|
25.09.2003
17:41 |
Актуальное интервью АКТУАЛЬНОЕ ИНТЕРВЬЮ
⌠УТЕЧКА УМОВ■: КОМУ ВО ЗЛО, А КОМУ ВО БЛАГО
По данным Национального научного фонда США, Россию с 1990 г. покинуло от общего числа отечественных специалистов 70-80% математиков, 50% физиков-теоретиков, работающих на мировом уровне. Среди 100 наиболее квалифицированных российских ученых в области естественных наук более половины трудятся за границей. ⌠Утечка умов■ из России на Запад ¾
тема, которая, кажется, почти не тревожит ни государство, ни российскую фундаментальную науку, ни СМИ: устали все от десятилетних бесплодных дебатов. Технологии, научные заделы советской науки, патенты, научная документация в немалой, если не в преобладающей степени уже перемещены на Запад. Значительная часть научно-технической элиты нашей страны или эмигрировала, или работает дома по заказам западных научных и технологических центров. О том, как решать проблему корреспондент ⌠ДП■ беседует с председателем Комитета Госдумы по безопасности, доктором юридических наук, профессором, заслуженным юристом России Александром ГУРОВЫМ.
¾
Александр Иванович, как вы прокомментируете удручающие данные отечественной и зарубежной статистики по ⌠утечке умов■ и технологий? Может, это вообще не актуально для страны, в которой первостепенным является обеспечение порядка и личной безопасности граждан.
¾
Одно другому не мешает. Это во-первых, а во-вторых, проблема интеллектуальной безопасности ¾
вопрос не только, а быть может не столько сегодняшнего, сколько завтрашнего дня. Это вопрос стратегии развития нашего общества и государства. Если мы берем курс на созидание ⌠сильной державы■, как об этом сказал Президент в своем Послании Федеральному Собранию, то всем нам, и в первую голову ¾
власти, промышленности, бизнесу, научному сообществу надо понять вслед за американцами, что величие нации, ее обороноспособность непосредственно зависит от интеллектуальной мощи. И если мы не желаем стать периферийным цехом международного производства, то должны уже сейчас искать пути занятия Россией иных мирохозяйственных ниш, в особенности в области применения науки и высоких технологий. Для сохранения своего еще достаточно высокого научно-технического потенциала, до сих пор признаваемого всеми международными рейтинговыми агентствами, мы должны пересмотреть прежнюю политику тотальной открытости, ограничить доступ высоких технологий в страны, которые могут обратить их нам в ущерб, и одновременно расширять рамки международной торговли своим интеллектуальным капиталом.
¾
Но ведь вывезенного за границу не вернешь. Среди ученых и журналистов преобладают тревожные настроения, что фундаментальная наука в России уничтожена и исключена возможность ее восстановления. Есть ли у вас подобные ощущения?
¾
Такие утверждения слишком категоричны. За последние два года отток интеллектуального капитала пошел на убыль. Сказались два фактора: так называемый внедренческий парадокс, когда вывезенные научно-технические разработки не могут быть воплощены без их создателей и то, что в стране, наконец, появились инвестиционные ниши, как отечественного, так и зарубежного капитала, проявляющего интерес к разработкам именно наших ученых и изобретателей.
¾
Разве американцы прекратили использовать преимущества глобализации, утратили ведущую роль в ней как форму навязывания своих интересов через финансовое давление?
¾
Ставить вопрос в одной лишь материальной плоскости, думаю, неверно. Ведь идеи, которые мы боимся потерять, появляются не от сытости, а от того, что настоящий ученый не может жить без науки. В бегстве интеллектуального капитала виновны прежде всего мы сами. Полагаю, что прежде, чем решать проблему ликвидации корней эмиграции интеллекта за границу, надо серьезно разобраться с вопросом почти неконтролируемой интеллектуальной миграции внутри страны. И начинать надо с наведения порядка в сфере образования. Здесь царит такая ⌠открытость■, что западным странам и не снилось.
Почему в сельской местности работают считанные единицы учителей и врачей из тех, кому повезло получить высшее образование в городе? Быть может в данном вопросе, как предлагает министр образования Владимир Филиппов, пора навести порядок. По его мнению, надо в некоторых отраслях ввести практику распределения специалистов. И если они, скажем, не едут в то же село, то в таком случае (особенно при контрактной системе получения образования) выпускники должны полностью компенсировать затраты на обучение. Суммы немалые. По разным оценкам, на подготовку учителя тратится от 20 до 30 тыс. долларов. А ⌠утечка■ образованных кадров из силовых структур стоит еще больше. Но, между тем, многие выпускники академии МВД, ФСБ, пограничных войск, таможенной службы и т.д. спокойно уходят в большой бизнес, ничего не возмещая за это государству. В таком случае, по опыту Запада, следовало бы подумать о специальных дипломах, которые не могут конвертироваться в гражданской сфере до выхода этих специалистов на пенсию, поскольку это зачастую прямо связано с обеспечением национальной безопасности.
¾
Вы говорите о внутренней миграции выпускников вузов. Но ведь в образовании созданы бизнес-структуры, которые полностью ориентированы на экспорт умов прямо со студенческой скамьи?
¾
Действительно, это так. За какое-то пятилетие только из этой сферы, по данным Всемирного банка, утечка наших вузовских ⌠мозгов■ возросла втрое, достигнув гигантского по российским масштабам стоимостного выражения ¾
5 миллиардов долларов, ¾
это пять годовых бюджетов всего отечественного образования. А ведь этот огромный потенциал можно было бы задействовать на благо страны. С другой стороны, не следует примитивно изображать ни выпускников, ни наших ученых и изобретателей как невинных жертв информационных атак. Интеллектуальная миграция всегда была, есть и будет. Интеллект так же, как и капитал, будет стремиться туда, где созданы наиболее благоприятные условия для научной деятельности и внедрения разработок. Потому мы и стали терять квалифицированные научные кадры, что не сумели поддержать свои школы и направления, которые бы могли воплощать результаты исследований в практику. А ⌠у них■ утвердившийся инновационный характер науки показывает отдачу, что называется, здесь и сейчас. ⌠Утечка умов■ отличается от ⌠бегства капитала■ в одном существенном отношении: далеко не всякого ученого прельщают лучшие условия за границей. Многие бы остались, если бы поверили в то, что они нужны своей стране, своему государству. Но до последнего времени никто не развеял их пессимизма.
¾
И все-таки остается грустный осадок: мы тратим немалые средства и усилия на ⌠штучную■ подготовку высококвалифицированных кадров, а они вместе с разработками в одночасье перекочевывают в западные научные центры и лаборатории.
¾
Это, бесспорно, ключевая проблема, которую внутри научного сообщества не решишь. Здесь, как уже говорилось, требуется четкая и ясная государственная политика. Проводить ее методами ограничения и жесткого контроля глупо, да и в эпоху Интернета и развитых коммуникаций практически невозможно. Это показывает даже опыт таких развитых стран, как Германия. Согласно статистике, на июнь 2002 г. в США по длительным контрактам работали 5 тысяч немецких молодых ученых. При этом 1500 (более трети) из них решили остаться в Америке на постоянное место жительства. Дело дошло до того, что немецкие политики забили тревогу, а некоторые потребовали ужесточить миграционные законы и правила.
¾
В истории России ⌠утечка умов■ шла ⌠самобытным■ путем. Всем памятно, как изгнали в 20-х годах прошлого века часть гуманитарной русской элиты. Слава Богу, времена меняются. Но, к сожалению, в целом процесс возвращения умов на Родину пока идет слабо┘
¾
Тут необходимо изменить наше законодательство в отношении соотечественников из ближнего и дальнего зарубежья. Необходимы поправки в закон о гражданстве, стимулирующие возвращение в страну квалифицированных специалистов, прежде всего, из СНГ и стран Балтии. Как здесь не вспомнить наш изрядно подзабытый опыт целевого финансирования научных центров. Для нас сейчас актуальна задача реанимации научно-технологической базы собственных технополисов, научных центров и наукоградов. Последних всего четыре. А претендующих на такой статус городов более 50. Однако, хочу признаться, законодательство не успевает за практикой и никак не может утвердить статус подобных центров науки.
¾
Но это не единственная причина. Очень много нареканий в отечественной инновационной сфере вызывает существующая организация российской науки и нескоординированность усилий различных ведомств...
¾
Тем не менее на федеральном уровне можно и нужно проводить политику обращения достижений отечественного образования, науки и техники в статьи экспортных доходов, за счет которых можно существенно увеличить финансирование этих областей, направить их на приобретение у себя и за границей оборудования, реактивов и приборов.
¾
Возможно ли это при нынешней почти бесконтрольной и хаотичной распродаже научно-технического потенциала?
¾
Именно поэтому следует объединить средства, кадры и усилия различных ведомств и создать, например, на базе РАН, Минобразования, Минпромнауки и МИДа Федеральное агентство по контролю и экспорту достижений фундаментальной науки, образования и НИОКР, чтобы оно стало посредником между разработчиками и западными клиентами. И не просто объединить, но и создать условия для здоровой конкуренции между творческими коллективами за право представлять их продукт на зарубежных рынках. Причем, формы можно было бы узаконить самые разнообразные. Скажем, брать заказы западных фирм на разработку конкретного наукоемкого продукта по примеру оффшорного программирования, в котором в последнее время Россия стала играть, что называется, ведущую скрипку в разработках, уступая, правда, пока в объеме бизнеса китайским и индийским программистам.
Можно было бы ввести и своеобразную ⌠ренту на мозги■, если Запад будет реализовать идеи наших изобретателей. Зачастую же научно-исследовательские институты, по большей части, государственные, заключая договора с западными заказчиками, ничего не отчисляют ни в региональные, ни в федеральные бюджеты. Частные фирмы-посредники, не заинтересованные в комплексном развитии научно-технического потенциала, снимают лишь ⌠пенки■.
Торговлю патентами и ноу-хау, от продажи которых в свое время Советский Союз получал средства, соизмеримые со всем нынешним российским бюджетом, нынче не восстановишь без государственного участия и прежде всего государственного финансирования валютоемких изобретений и разработок и реорганизации всей экспортной политики. Только тогда мы сможем добиться сохранения национальной безопасности и снизить напор глобалистских поползновений на вымывание нашей науки из экономики страны.
|
