|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
═
Алексей Сагань
ОКАРИНА
стихотворения
Москва - 1998 г.
intro
Все будни тихи моего золотого пера,
теку, как березовый ствол человеческим соком,
их красною точкой отметит пробитый висок
в прицеле у снайпера
выстрелом тихим далеким.
Изнеженный мак покрывает степные равнины.
Что песни мои! небольшой диковатый народ.
Как скифскую бабу их путник вечерний найдет.
Их ветер поет на кирпичных губах окарины.*[PM
*окарина - флейта из обожженной глины
1
В местах где светят только звезды,
и мерзлый воздух не дрожит,
под небом северным; промозглым,
коротким летом путь лежит.
Зимою здесь пурга завоет,
закроют небо облака,
и стужа лютая заноет
в корявых соснах, а пока;
я ночью ясною, безлунной
прилягу на спину в траве,
здесь только звезды светят,
ум мой блуждать устанет, и в ответ
я захочу остаться вечно
в прохладных ветреных полях.
Мы тленны, суетны, беспечны,
и лето кончится на днях.
2
Не ходи в мои степи за мной,
никогда не грусти обо мне.
Мне невиданный виделся бой
этой ночью при полной луне.
И усталых пожарищ огни,
и каленые горла горнил,
вой и топот, и лязги брони,
и глаза неизвестных светил.
И над горькою дымкой степной
солнце бредит куда не взгляни -
мчится всадник от крови хмельной
над растоптанной щеткой стерни.
Он поднялся еще до зари,
чтоб погибнуть с вечерней зарей,
ярко-красное солнце горит
над стальною его чешуей.
Там где кости убитых лежат,
и гуляет мой ангел босой,
слезы с глаз неубитых солдат
перемешаны утром с росой,
а роса, как гранат в серебре,
в натюрморте у края холста -
это Кровь, отгорев на Ребре
замерла на траве у Креста.
3
Пока еще мне это ново,
пока свеча не догорела
от половины до основы;
на полдороги до предела
еще возможно отказаться
и оказаться не у дел,
и в дом у моря перебраться,
и под полет небесных тел
дожить до старости с тобою
и под дыхание прибоя
твердить: " Я этого хотел."
Последней точкою возврата
меня пугает неизвестность,
и колокол перед закатом
гудит надтреснуто в окрестность:
то переливом, то накатом,
то умоляет, то клянется,
но Солнце больше не вернется,
и брат уходит вслед за братом -
закат, как красное перо,
и солнце глаз его павлиний,
в движении багряных линий
полет малиновых пирог.
4
Бесконечный треп -
грязные стены.
Мой последний след теряется здесь.
Беззащитный лис кружит по лесу,
а на ранний снег запоздалый лист,
рыжий лисий брат, падает ниц.
Шаг за шагом в шаг по свежему снегу,
след за следом вслед - всех следов не счесть.
Я сижу и смотрю на грязные стены.
Мой последний след теряется здесь.
5
Сначала мы хотели просто молчать,
думая о своем,
гулять под темными кронами старых лип,
вдыхая запах травы,
но в небе блеснул свет,
и мы увидели...
Свет погас. И нам стало ясно, что значит - темнота.
Дупла раскрыли свои рты,
и между корнями появился светлячок,
как безумная затрещала цикада,
и вспотевшей ладонью я нащупал твое плечо.
6
1
Кисти бродяг от проказы корявы,
молнии блещут - рождается лето.
Странно мне, странники, ваши наряды
будто бы тоже проказа, но ветра.
Май отгорел, из под снежных объятий
вырвалось лето горячее, пряное.
И кисти бродяг - знак тяжелых проклятий
как кисти висят винограда багряного.
Но странно мне.
Так ли мы были знакомы?
Я ваши лица, как дождь целовал ли?
Или ли лето не ново?
Не ново вам,
новое лето
терновое лето.
2
Солнце скатилось в траву головой,
серые будни отравлены блудом.
Меж облаков, по дороге кривой,
скачет луна окровавленным блюдом.
Бубен, и выкрики пьяных гостей,
голая сталь ледяного стилета.
Пил ты из солнца кровавых горстей
алое лето, усталое лето.
7
Мы слезы глотали и пили их, пили,
чтоб мутная горечь под сердцем окрепла.
И светлые капли копили, копили
и солнце взошло...
И ослепло!
Ослепло!
На белой равнине.
И кружится в танце внезапном и рваном
движение воздуха степи и если
взглянуть и подумать о главном, о главном,
то как это странно все вместе. Все вместе.
8
Под синим стеклом повторяются страсти.
Незваные гости приходят и просят
приюта и рвут мои кости на части,
и рвут мой уют и с собою уносят.
Обычная жизнь, как итог повторений,
направо - налево,
куда-то решайся...
А может быть лечь и уткнуться в колени,
забыть обо всем?
... но направо! Налево!
какая-то чушь в отчужденье явлений,
причинная связь - разветвленное древо
в моем языке на углах проявлений.
Виток на виток,
так и капля на каплю
под треснутый камень
на землю сырую...
Я вырос уже, став похожим на цаплю,
но я повторен и угадан вслепую.
9
Сердцевина (крик)
Полнеба, вздыхая, качалось,
по городу тени плыли,
и кто-то свихнулся, и
небо порезал на плети,
и я проходил переулками,
прячась, и тени легли
остывшими пальцами пьяниц,
как шрамы на плечи.
Дома поднимались войною этаж на этаж,
как копья вздымались опавшие зимние кроны.
И я ли, качаясь спешил, завернувшийся в плащ,
и плачем моим ли рыдали стекольные звоны?
И только ли небо вздыхало качаясь тогда?
Да, только полнеба лилось,
а другой половиной
застывшее небо ломало ключицы мои,
и падали стрелы, застыв у его сердцевины.
10
Последний монолог прочти с листа,
где, канув, вспять идет угрюмый день,
ноябрьский лед блистает, как хрусталь,
крепчает ночь, и наступает тень
на грудь земли, и леденеет сад.
И царь ноябрь ступает на порог
протяжных желто-синих улиц; я
пророк зимы, меняю медь на лед,
а хруст замерзших улиц на покой
ночей глубоких и пустых глазниц
ветшающих домов, чей век как мой,
сочтен в размерах беглых единиц
разорванных безвестных и пустых.
И впалый взгляд темнеющих глазниц
ломает деревянные кресты
оконных рам, где каждый день распят
и поделен на множество частей, и подметен...
И больше нету мест, где листья жгут сетчатку желтизной.
А ангелу сметенных напиши,
что листьев нет и он давно погиб,
а этот лист сожги, как листья те.
11
...и в голове моей гуляют сквозняки,
и жизнь моя еще глупей чем прежде,
и нету сил движением руки по векам
бред рассеивать в надежде,
что новый бред окажется умней.
На все это не хватит дней и Веры.
Я вышел в поле - сеятель камней,
гребец на дно улегшейся галеры.
Ты, Господи!
К Богам всегда на ты.
Неверующий лжет - он верит в Бога,
в неверующего не веришь Ты,
и соль горька, и спрашивает строго...
Я здесь, на дне, мне солоно пришлось,
вздохнув перед вечернею трубою,
мне радостно беседовать с Тобою
в подводной, гулкой, темной тишине.
Я вырастил в щелях камней траву
и знаю я что мой не вечен бег.
В колодцы тех дворов где я живу
с Твоих небес мне долетает снег.
Вот мой отчет, кладу его покорно к Твоим ступням,
пусть мне это зачтется,
я здесь живу, и в глубине колодца,
уже теряю счет прожитым дням.
12
Крутого кипятку в больное горло...
Весна, весна, еще не вся прошла ты.
Так неуютна ты, хоть животворна,
и грома отдаленные раскаты
услышу ли? Хандрю я не притворно
под твой веселый крик и нежный лепет,
под все твои воинственные пляски...
Не тем питаюсь я, и крови трепет
мне не к лицу, твои мне чужды ласки.
Я что-то дорогое мне утратил,
в обмен на мной любимое наверно,
но как узнать?.. Твой облик груб и внятен,
любуюсь я тобой, но так же верно,
что не люблю тебя в пылу объятий.
Нет. Мой удел иной, хоть тоже брежу
по здешним меркам, впрочем, что мне в этом.
Я не люблю твоих зеленых платий
из клейких листьев и дневного света.
13
Сентябрь прихватит август вороватый
и пестует его в коленях лета,
смеется в голос, но уже в заплаты,
как в лиственницы желтые одетый.
И как слепец, бредя уже на ощупь,
угрюмый норд еще лишь на подходе,
и каждый лист себе еще наропщет
последний сон о ветреной погоде.
14
Когда все рушится,
ты судорожно перебираешь пальцы.
И на щеках отпечатываются белые следы костяшек.
И челюсть отвисает в пропасть,
уже не нужная.
Когда все рушится в клубах известки,
сухое горло ломает кашель,
и вязнут плечи в тугом потоке улиц.
Ты видишь город падающий сверху;
беззвучно, без проклятий и без сутолоки -
сплошной стеной.
Качнули где-то руку уснувшего ребенка.
15
Как уколы в стопу суеверие - месяц покат.
Все припомнишь однажды и трижды стократ повторишь:
наступление сумерек розовый в небе закат
и привычный над городом треск остывающих крыш.
Я один из немногих, но сердце болит как стрела,
и нет сил моих помнить, и города тают углы,
и застывшее где-то под горлом движение зла,
и застрявшее в ребрах сосновое древко стрелы,
юный месяц, как вырванный рог, и янтарь, как смола.
16
Пишу Тебе Тобою данной властью,
оброс стихами, как собака шерстью,
но холодно -- дыхание отверсто,
тепло уходит в голос и ненастье
переполняет лай
унылый, звонкий
(смешно его мне слышать)
или злой, по временам.
Бьет сердце в уши, грудь пока что дышит.
Пожалуюсь еще, что голос мой
уносит ветер прочь и бьет им в крыши,
как каплями дождя, и, как чужой,
он возвращается, но эха я не слышу.
Живу ли я? Взлетит обидчик мой
и гасит звезды или же срывает,
и холодно смеется надо мной.
Прошу Тебя! Когда настанет ночь,
дай знать мне о себе,
пусть голубь белый оборонит перо,
а ветер пусть его проводит,
чтоб не смел он смеяться мне в лицо перед Тобой.
Луна молчит, как вол она глупа, казалось бы,
но знает все и слышит.
17
Мой милый друг, когда тоскуешь ты,
а снег ложится мягкими комками
на площади и улицы. Цветы
из крашеной бумаги будут с нами.
Они не тают, как полночный снег,
под утро, пересыпанные солью.
Что жизнь моя? Угрюмый, ровный бег,
я бросил все, чтоб породнится с болью.
Пока еще я грудь не надорвал,
на то есть срок, и не в моей он власти.
Снег падает, спасибо за привал.
Дорога ждет, спасибо за участье.
А жизнь твоя, и завтра, и теперь -
тоска одна, бумаге только верь.
18
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ЕГИПЕТ
памяти Веспасиана Флавия
Мой друг, мы сломаем печать,
тоске подступившей уступим,
в невольничьих пестрых рядах
еврейскую девушку купим.
Она будет петь и кричать
от горя, но что нам за дело!
В огромных раскосых глазах
мы видим лишь гибкое тело.
Я буду на дудке играть,
вином ее сладким напоим,
чтоб было ей легче плясать
и тело отдать нам обоим.
И так породнившись, втроем
уснем перепутавши руки,
а солнце заглянет в проем
и скроет от нас наши муки.
19
Легки часы предсмертных дней --
когда сжимаются тиски.
Все краски ярки и резки,
все звуки кажутся точней.
Изгибы улиц всех пьяны,
и смех несется из дверей,
и сны все ясны и нежны,
и безопасны жала змей.
И терпок воздух, и искрист,
и тело пляшет, как стрела
в груди врага...
Кленовый лист
дрожит над следом сапога.
Он желт. Часы предсмертны пей.
Легки шаги последних дней.
20
И вот иду я сам не свой,
всех ламп мне в спину светит свет,
но побреду я под водой
за шагом шаг, за следом след.
Я был рожден, мне умереть
теперь уже и не дано,
но жизнь прекрасна
хоть в окно
ее мне издали смотреть.
В ее окне пурпурный зал
и светят яркие огни.
Мой Бог, я многое сказал,
но у меня остались дни.
И тут вина моя во всем.
Я ночью встал, я умер днем.
21
Когда пилот немного пьян
он попадает в мертвый дом,
у головы блуждает гром,
им он закусит опиат.
Пилот попробует кальян,
но там лишь пепел туго сбит,
кричат и кашляют навзрыд
слепые духи возле пят.
Пилот уйдет сквозь стену,
в нем проснется ярость, -
полный газ!!!
Он вскроет вену,
и из глаз польется старость.
Слепые дни.
Пилот, взгляни.
Ты видишь небо?
Ответит. - Небо это бред.
Я в нем уже двенадцать лет,
а самолета нет и нет,
я променял его на хлеб.
22
Я еще одно добавлю имя,
сделаюсь больней чем был вчера.
Насосавшись молока из вымени,
брошенный ребенок встретит Ра.
Горький хлеб, соски увядших женщин,
серый свет - его прогнали прочь.
Белый снег, сплетенный в тонкий венчик,
спас его от смерти в эту ночь.
Тихий ветер на прощанье тронет
чешую его латунных лат,
каждый лист осенний в нем утонет,
каждый лист с ним вместе виноват.
23
Осенний дождь и оттепель зимой
одним и тем же обозначим знаком.
Когда еще весна!
Глаза закрой
и спой о лете порыжевшим злакам:
о поле, о горячей мостовой, о белом небе,
солнцем раскаленном,
о побережной гальке... Спой им, спой.
Пусть город плачет оттепелью денно,
но осень пусть останется ночной,
в ней крепче ночь, а днем она бездонна,
ты в ней теряешь ум и облик свой,
летишь ко всем дядьям, проспав все лето,
она тебе еще и подпоет.
У дней ее холодный яркий свет,
на солнце же тепло -- вот весь мой год.
Он катится, он оставляет след,
но есть в нем дни, и тяжелей их нету;
когда весна танцует, сняв корсет,
и дни морозных блесток, -- Лето! Лето! --
кричишь ты солнцу в ухо... И чудной,
открыв окно, танцуешь с ним вприсядку,
а солнце посмеялось над тобой --
в нем нет тепла, и твой грустнеет взгляд.
Кричи ему об этом или спой об этом же,
как спел тем мертвым травам.
24
Вернуться в дом где пахнет все смолой,
в тот дом где сам еще ни разу не был.
И память, всю пропахшую золой,
отдать на откуп соловьям и небу.
Ты слышал соловьев, дитя камней?
Они бегут от наших улиц шумных.
Подумаешь: "А вдруг я соловей", --
но стыдно думать в окруженьи умных.
Берешь бутылку, вытираешь стол,
садишься и внезапно затихаешь...
И кажется, что вот -- уже нашел,
но что нашел и сам еще не знаешь.
А хочется найти сосновый дом,
но любишь ты переплетенье улиц.
Тоска по лесу, "горькая", Содом
по очереди губ моих коснулись.
25
Лето все было дождливым,
в городе сырость и грязь,
но роща беззвучными взрывами
и ярким огнем занялась.
Ропотом тихим отмечен
ветра линчующий бег,
но в день Иоанна Предтечи
я слышал, как падает снег.
Это не плач и не шепот --
крик прояснивший туман
гранями воздуха вопль
выплеснет в лица домам.
Видел ли тяжкие цепи?
Так разбивается снег.
Голые ветки оцепят
небо, и кончится бег.
26
День солнцем горит в переливах молитв,
под солнцем сияет песок,
луною ли воздух пустынный залит,
и трудится мерно висок...
Давно уж над мертвенной той стороной
забытая башня стоит,
в холодную ночь и полуденный зной,
под грустные песни земли.
Что солнце разбудит, то зной убелит.
Очнешься, глядишь на восток.
Вот, думаю я, только пальцы в пыли,
но чище ли станет песок.
27
Листья опали, зима подступила
к горлам промерзших дубовых корней.
В день когда к сердцу подступит могила
ты обязательно вспомнишь о ней.
Здравствуй, моя отвлеченная Лала,
листья опали, настала зима,
дудка моя излилась (отрыдала)
и сердце мое отпустила тюрьма.
Выйдя зимой в побережные степи
я удивлюсь протяженности дней.
Видел, как рвутся тяжелые цепи?
Но каждая ночь все длинней и длинней,
Лала, куда же ты, дура, смотрела?
Где в твои мысли прокралась луна?
Кто погребет мое бренное тело
в день когда в небе порвется струна?
И видишь? как рушатся крепкие стены,
в городе горько пирует чума,
именем Юлия-Ромула-Рема
В выжженный город вступает зима.
28
Все хотят иметь какаду -- метеосводка гласит:
"Сидите тихо, падает снег"
Мой какаду притих.
Пух какаду слегка розоват,
пух какаду, как юг,
а снег синеват, слегка синеват,
как крылья птенцов в раю.
Но если ты взглянешь без смеха в глазах
на разницу в белости их,
ты увидишь, как там где дорога назад
вьется лишь белый стих.
И то, что он заметает, не тает живьем,
хоть смейся, хоть плачь соловьем.
Это не заклинание, это мое
понятие о жизни вдвоем.
И вот давно уже стих всякий плач и весь смех,
да и жизнь вся поросла быльем.
И некий человек давно забыл о зле,
и прорубил мне голый оконный проем.
И когда бы я хоть раз слышал кто он такой,
и за что мне это окно в моей стене,
но он только по хорошему засмеялся и вышел,
и весь превратился в снег.
И вот теперь я все знаю о вреде оконных рам,
и справедливо им гореть в огне.
Однажды! я слышал! Как с неба спал весь снег!
и остался лежать во мне.
29
Затем я смеялся и плакал навзрыд,
что песня моя слишком громко звучит.
В холодной и хвойной, и гулкой глуши
невольно ослаблю я струны души.
Невольно. Лишь трону я струны рукой,
как мутный туман полетит над рекой,
а голос возвысив и песней паря,
я слышу как волки вдали мне вторят.
И радо, смеркаясь на срезах свинца,
тяжелое небо послушать певца.
Привольно и холодно звезды горят,
да тает в груди их игольный наряд.
Легко на просторе и радостно петь,
а все же придется и мне умереть.
Чу, ветер да дождичек, степь да ковыль,
и голые кости желтеют сквозь пыль.
В холодной и хвойной, и гулкой глуши
невольно ослаблю я струны души.
30
Когда прожитый день пошел на слом,
и бродят сны то радужны, то прытки,
и лодочник Харон гремит веслом
в уключине несмазанной калитки,
то слышен плач, как кашель кровяной,
то лай собак перемежает смех,
то кашляет, хрипя, гефестов мех,
ложится ночь подземною страной.
И сядешь сам, переломив дорожный посох,
но с мыслию о солнечном огне
лишь тысячи бессмысленных вопросов
слетятся второпях на слабый свет
настольной лампы, требуя ответа,
а ночь, расставшись с красною луной,
лишь на краю надтреснутого лета
заговорит надтреснутой струной.
31
Видел я болезненный свой сон
самой ранней осенью когтистой.
Видел я, как первый желтый лист
заплясал среди зеленых листьев.
Плакал я, когда смеялся он
(и переломилось тонко небо)
радостью обманчивого Феба,
как вином горячим напоен.
32
Как "дар Валдая" под дугою
беспечный молодости смех.
Я от того играл судьбою,
что я делил ее на всех.
Но годы нас повергли в трепет,
бегу растерянно -- один,
самонадеянный свой лепет
припоминая, -- между льдин.
И над замерзшею рекою
пылает ярко-красный куст,
так осень жадною рукою
срывает песнь с горячих уст.
Застыв во льду зимуют лодки.
Осенний день горит кроткий.
33
Вечером влажным, проснувшись к закату,
видишь, насколько мы ходим под Богом,
в солнечных пятнах зияет дорога,
и видишь, как солнце зияет расплатой.
Сияет оно как начищенный таз.
Что за конец для зенитного Феба?
В эти часы осязаемо небо
Бликами наших слезящихся глаз.
Но хочешь ли выпустить горькие стрелы
иль прокричать молчаливый укор.
Укор Фаэтона - ни зрелищ ни хлеба!
И рушатся кони в ущелия гор.
34
Врагов почтенье ледяное,
друзей горячее вино,
но если счастье есть земное,
не у людей живет оно.
Беги людей, беги в леса,
оно лишь там живет. Лиса
залает под луной,
и зубр проходит стороной,
медведь в малиннике пасется,
потом ложится спать зимой,
и заяц радостный несется
над первой снежной целиной.
Река молчание хранит
под крепкой ледяною крышей,
и треск стволов далеко слышен,
когда пустующий зенит
над лесом злым морозом дышит.
А с наступлением весны
ей берега ее тесны
и воды направляет лесом,
и год отмеривает месяц,
блуждая, с ясной вышины.
35
Бывают дни, когда с утра меня переполняет звук.
И у меня не хватит рук
закрыться. Видел я вчера,
как падал ветер, и дыра
открылась в небе. Он приник
к груди моей и был он дик,
и был слезлив, и говорил,
что он лишен жемчужных крыл,
и что теперь осенний лист
он не поднимет... Несся свист!
И грудь мою разверзнул страх, и горький холод оцепил,
а он свои мне слезы лил.
Твоя беда -- твоя беда, мой мертвый брат.
Над утренней росой
с утра пролился дождь косой,
и обгорелый на лугу один остался древний дуб,
стоит раздвоенный перуном,
над ним порвался неба круг,
он руки черные свои вздымает, как обрывки струн...
Бывают дни, когда с утра меня переполняет звук.
36
Грозы в мае говорят горячим ветром,
так же горяча в груди моей зола.
Как Иеремии плач летят над летом
Родины моей витые купола.
Колокольный звон окрест несется,
каждый вечер дышит горячей,
и в сиянье золотых лучей
песнь жнеца над полем тонко вьется.
37
Когда взлетает легкая листва --
прозрачных рощ убор позолоченный,
в расторгнутые круги естества
вперяет она взгляд разгоряченный.
Коль гаснет солнца купол обреченный,
свежо горят собора купола,
и листьев просветленная зола
венец сплетает деве обрученной.
Любовь ее, сколь сильна б не была,
всегда тиха и догорает скоро.
Лишь снег ее венчального убора
навечно скрыт в глуши резных палат.
И слабый свет морозного узора --
прозрачный хлад. Весна придет нескоро.
38
Там где бесчинствует прибой
и пеной лижет пляжу раны,
поет возвышенный гобой
восход невидимый Урана,
на берег валятся гурьбой,
струя песчаные потоки,
громады волн, а на востоке
Уран восходит роковой,
как бы из бездны океана,
венчает он пучины вод.
Пловец измученный вот-вот
достигнет берега. Желанна
ему сухая горсть песка.
Уран восходит. Смерть близка.
39
1
Волна приходит за волной --
глухие частые удары.
В ковчеге душно от угара,
он спит, беседует с луной...
Невесток всхлипы, ветер. Крики
давно уж стихли за кормой.
Покрыт водой весь шар земной --
свежо. Блуждают солнца блики.
2
Мрачнее море стали бранной --
кровавей рыжего коня
в нем рыба полная огня.
Иона -- вывернутый Ной,
с улыбкой ужаса стеклянной,
под равнодушною волной
скользишь над бездной гробовой.
40
Почти беззвучные слетают мотыли,
сухую, злую землю покрывая,
когда б не стужа, в грудь нагую мая
они, как реки буйные легли б.
Растрепанные тучи побрели
за журавлями, крик их обрывая.
Когда б не осень отзвук песен рая
не достигал бы сумрачной земли.
На грудь земли ложится снег тяжелый,
и черная почти уж не видна.
Погребена красавица весна,
и самый смех ее забыт веселый.
А горечь с губ утрет ноябрь голый,
когда угрюмым мужеством полна
вздохнет душа, всю скорбь испив до дна.
2ДОПОЛНЕНИЕ
* * *
В серой комнате, во мгле
сидит любимый человек.
Редко, редко подойдет к окну.
* * *
Осеннее солнце светит на желтые листья.
Я бы сметал эти желтые листья с асфальта,
я бы насквозь пропитался их жертвенным дымом.
Листья сгорают без пламени, листья истлеют.
Только останется запах от дыма и пепел.
Ах, эти листья, а были ведь желтые лапы,
были зеленые кроны под солнцем веселым,
были набухшие почки на ветках когда-то.
* * *
У меня есть стихи, которые я пишу только во сне,
просыпаясь забываю их,
засыпая, вспоминаю,
но только во сне
мне суждено говорить языком птичьих песен.
Мир так чудесен,
но я в нем непевчая птица.
* * *
Китайцы любят женщин с маленькими ногами,
и макают кисточки в тушь --
выводят иероглифы на бумаге белой как лотос.
Что приятнее запаха туши?
Они сидят на циновках
постеленных на прохладную землю,
пьют вино и бьют в барабаны,
наблюдая за тем, как раскрываются бутоны.
И умеют, наверное,
полной грудью пить чистый воздух,
Китайцы любят яркие цветы и их зеленые стебли.
Долго рисуют на шелке драконов.
Тихо кланяются и улыбаются друг другу.
Они смеются,
когда в саду взлетают и шипят ракеты,
а их жилы умеют быть тверже стали.
Китайцы всегда добиваются своего,
но они любят просто смотреть и молчать.
Их глаза -- их темные щелки.
АД
1песня первая
ВИДЕНИЕ
Скачут всадники.
Тонкие пальцы вцепились в тигриные губы.
Цепкие ноги схватили тигриные спины.
Мертвою хваткой глаза уцепились в глазницы,
и пропадает в глазницах простершийся путь.
Тигры несутся, и стелются гибкие травы,
кем-то намечен уже желто-черный пунктир.
Слышатся крики - тигры несутся на волю.
Вольному воля, а тигру лишь всадник над сердцем.
Гром барабанов все чаще и громче, и ближе.
Близится что-то - открытие тайны для сердца.
Пара спокойная глаз над тигриным оскалом,
вместе с дыханием зверя бесшумные лапы.
Гром барабанов все чаще и громче, и ближе.
Тени несутся, и травы сливаются с ветром.
Только дыхание зверя с биением сердца.
Гром барабанов сливается в грохот небесный,
и в головах в тишину превращается грохот.
1песня вторая
САМОУБИЙЦА
Кого везет реанимация?
Подмигивает синий глаз.
Душа устала возвращаться
и обгонять за ВАЗом ГАЗ.
Но все ее куда-то тянут,
то так, то эдак, то опять.
Над гололедом путь протянут,
как тяжко, Боже, умирать.
За самописцами, колесами
и синей бледностью ногтей,
за масло- и бензонасосами
приходится тащиться ей.
Она то плачет, то таращится,
пугаясь бешеных машин,
сама себе теперь рассказчица
в потемках собственной души.
Над светофором каждым мечется
в особой скованной тиши.
Ее болезнь не излечится,
дыши ты или не дыши.
1песня третья
ОБМАНУТЫЙ ЛЮБОВНИК
Что мучает меня, не знаю сам,
мне кажется, я был тобою брошен
и заблудился, мертвые леса
стоят кругом, и каждый вдох мне тошен.
Я знал где страшно, тверд и нелюдим
я шел навстречу смерти,
знал я, в этом -- спокойствие, и холод ныл в груди,
и мир был ярок, но качнулась твердь...
И крик мой тонет в небе без ответа,
приветствуя оглохшую весну.
Я чувствую как чужд мне этот свет,
едва проснувшись я клонюсь ко сну,
и с горем пополам дождавшись ночи,
я слушаю унылый шорох веток.
Зачем я здесь? Безумие хохочет
в ответ, и сердцу нет ответа.
СОДЕРЖАНИЕ
Окарина
intro .............................................................3
1. В местах где светят только звезды... ...........................4
2. Не ходи в мои степи за мной... ................................5
3. Пока еще мне это ново... ........................................6
4. Бесконечный треп... .............................................7
5. Сначала мы хотели просто молчать... ..............................8
6. Кисти бродяг от проказы корявы... ............................ 9
Солнце скатилось в траву головой... ......................... 10
7. Мы слезы глотали и пили их пили... ........................ 11
8. Под синим стеклом повторяются страсти... ................. 12
9. Сердцевина (крик) ................................................ 13
10. Последний монолог прочти с листа... ....................... 14
11. ...и в голове моей гуляют сквозняки... ....................... 15
12. Крутого кипятку в больное горло... ..........................16
13. Сентябрь прихватит август вороватый... .................... 17
14. Когда все рушится... .......................................... 18
15. Как уколы в стопу суеверие... ..................................19
16. Пишу Тебе Тобою данной властью... .........................20
17. Мой милый друг, когда тоскуешь ты... .......................21
18. Возвращение в Египет ............................................22
19. Легки часы предсмертных дней... ............................23
20. И вот иду я сам не свой... .......................................24
21. Когда пилот немного пьян... ...................................25
22. Я еще одно добавлю имя... .....................................26
23. Осенний дождь и оттепель зимой... ..........................27
24. Вернуться в дом где пахнет все смолой... ..................28
25. Лето все было дождливым... ................................... 29
26. День солнцем горит в переливах молитв... ................. 30
27. Листья опали, зима подступила... ........................... 31
28. Все хотят иметь какаду... ...................................... 32
29. Затем я смеялся и плакал навзрыд... ......................... 33
30. Когда прожитый день пошел на слом... .......................34
31. Видел я болезненный свой сон... .............................35
32. Как "Дар Валдая" под дугою... ...............................36
- 49 -
33. Вечером влажным, проснувшись к закату... ................37
34. Врагов почтенье ледяное... .....................................38
35. Бывают дни когда с утра... . ....................................39
36. Грозы в мае говорят горячим ветром... ......................40
37. Когда взлетает легкая листва... ................................41
38. Там где бесчинствует прибой... ..............................42
39. Волна приходит за волной... ...................................43
Мрачнее море стали бранной... ..............................43
40. Почти беззвучные слетают мотыли... ....................... 44
Дополнение
В серой комнате, во мгле... .....................................45
Осеннее солнце светит на желтые листья... ................45
У меня есть стихи... ................................................46
Китайцы любят женщин с маленькими ногами... ..... .........47
АД
песня первая Видение..................................................48
песня вторая Самоубийца .................................... .......49
песня третья Обманутый любовник ...............................50
.
|
Проголосуйте за это произведение |
|
|
|
|
|
[url=http://imageshack.us][img=http://img176.imageshack.us/img176/8977/251cu1.jpg][/url] http://img176.imageshack.us/my.php?image=251cu1.jpg http://img176.imageshack.us/img176/8977/251cu1.jpg [img]http://www.stihi.ru/pics/2008/07/27/790.jpg[/img]
|
