Злободневное
24 января 2012

А ЧТО НЕМЦУ ЗДОРОВО?

Рецензия на роман Антонины Шнайдер-Стремяковой "Айсберги колонизации" (Шнайдер-Стремякова А. Айсберги колонизации - СПб: Алетейя, 2012. - 239 с.)

Прежде всего - обращаюсь к школьной учительнице из Барнаула Антонине Адольфовне Стремяковой, ставшей берлинской писательницей Антониной Шнайдер.

Роман - не школьное сочинение, в котором можно исправить ошибки, и вследствие этого есть надежда на то, что ученик в следующий раз напишет лучше. Всё, роман уже написан, и что бы я как критик ни сказал, это уже никак не отразится на его качестве, его уже нельзя ни улучшить, ни ухудшить.

Нет, ну в принципе, конечно, можно. Например, Александр Фадеев после выволочки, которую ему устроили в ЦК партии за публикацию первой версии романа "Молодая гвардия", оказался примерным мальчиком - и написал то, что от него хотели. Кому от этого стало лучше? Герасимову, который уже снял фильм? Самому Фадееву, написавшему глядя в дуло пистолета: "Жизнь моя, как писателя, теряет всякий смысл, и я с превеликой радостью, как избавление от этого гнусного существования, где на тебя обрушивается подлость, ложь и клевета, ухожу из жизни"?

В определённом смысле такая критика может оказаться нужной и эффективной, если речь идёт о первом произведении молодого начинающего писателя. Антонина же Адольфовна и человек зрелый, и литератор со стажем. И потому всё то, что я дальше буду говорить, - не критика. Размышления по поводу прочитанного, приглашение к чтению тех, кто еще не читал, предостережение тем, кто уже прочёл, от поспешных, возможно, выводов...

Так вот, большинство писателей остаётся в истории литературы как адепты некоей своей темы или идеи, которую они выстрадали, выносили и представили на суд читателя. Есть такая тема и у Антонины Шнайдер-Стремяковой. И эта тема - русские немцы.

Разумеется, писательница не является здесь первооткрывателем. О немцах России только в последние годы написано и издано довольно большое количество серьезных исследований: Немцы в России: Историко-документальное издание. - СПб.: Лики России, 2004. - 256 с.; Немцы России. Энциклопедия. - М., 1999; Диц Я. История поволжских немцев-колонистов /Под ред. И.Р.Плеве. - М., 1997; Московские немцы. Четыре века с Россией. - М., 1999; Немцы в России: люди и судьбы. - СПб., 1998; Русские и немцы в XVIII в. Встреча культур. - М., 2000. И это только малая часть культурно-исторических работ.

Писательница в большинстве своих произведений художественно исследует психологию немцев среди русских и русских около немцев. Как это у неё получалось - вопрос неоднократно обсуждался в "Русском переплёте". Что-то из сказанного автором принималось, что-то нет.

Попробуем для начала взглянуть на тему шире. Как вообще живётся немцу среди русских?

Сразу скажем: непросто. Немец по определению не может быть естественным членом сообщества, поскольку он - немец, то есть - "немой". И всё, что русскому здорово, немцу - смерть. И воюет он к тому же постоянно, особенно последнее столетие не сидится немцу на месте.

Но парадоксальным образом одновременно с этим немец в России - это человек, который очень хорошо устроился. Лучше, чем русский в России. Что далеко ходить, императорская фамилия в России звучала в полном виде - Гольштейн-Готторп-Романов. Немцы в России прижились издавна, просочились всюду. Писатель Фон-Визен стал классиком русской литературы, Блок - не меньшим классиком. Шедевр русской изящной словесности "Раз, два, три, четыре, пять. Вышел зайчик погулять" написан тоже немцем - Фёдором Богдановичем Миллером. Ну просто таки со всех сторон обложили Бенкендорфы, Шмидты, Фрейндлихи, Струве... Даже Ридигер - и тот патриарх всея Руси. И спрашивается: кому на Руси жить хорошо?

Конечно, скажете вы, это как раз те исключения, которые подтверждают правило. А правило простое: инородец, представитель национального меньшинства, "лицо ***кой национальности" по умолчанию как в Российской Империи, так и в Советском Союзе пребывал в категории лиц с ограниченными правами. Всегда и отовсюду гонимые евреи посылают пламенный привет "злому чечену", хмурые украинские бандеровцы затягивают грустные песни вместе с угрюмыми чукчами, прибалтийские "лесные братья" тянут те же сроки, что и закавказские националисты. Есть ли народ, которому не плюнули в душу, не надругались над святынями его, не пытались извести под самый корешок? Нет такого народа. Включая русский.

И было бы странно и совершенно не логично, если бы на территории России в двадцатом веке в ходе сначала Первой, а потом - Второй мировой войны, которые начали НЕМЦЫ, не было бы подозрительного отношения к людям, носящим НЕМЕЦКИЕ имена и фамилии. Эти люди абсолютно справедливо возмущались: "Это не мы, это - немецкие немцы, немцы из Германии на вас напали. Это они - плохие. А мы - немцы русские, мы - немцы хорошие". Да, качал головой добродушный и доброжелательный русский человек, это всё так, это всё правильно. Но кто тебя, немца, знает, что у тебя на уме. Лучше, чтобы тебя, немца, а может - в душе фашиста, поблизости не было. Вот ведь и отчество у тебя какое подозрительное - Адольфовна. Как ты с отчеством таким вообще живешь? Не стыдно? Евреи в этом плане более гибки. У меня есть знакомый, которого всю жизнь звали Ильей Александровичем, и только случайно обнаружилось, что по паспорту он Эйних Шаевич.

В общем, конечно, в историческом и культурном плане история немцев, по призыву немки, русской царицы Екатерины Второй приехавших за тысячи верст из благоустроенной Германии в дикую Россию и брошенных там на произвол судьбы - тема богатейшая и благодатнейшая в творческом плане. Драматизма здесь - тоннами.

Ну посудите сами. Буквально нельзя без слёз читать историю доверчивых наивных уроженцев Германии, распахнувших свои души навстречу благородной идее обустройства далеких российских земель руками мастеровитых и трудолюбивых немцев, описанную в романе "Айсберги колонизации". Вчуже хочется рвать и метать, когда читаешь, как страдают и гибнут эти люди в ходе переселения народа. Подопечные Моисея так не мучились, как будущие немецкие колонисты. Да и на месте отнюдь не стало лучше. Писательница не жалеет крови сердца и красок художественного мастерства, чтобы описать бездушие царских чиновников, дикость степных племён, холодность и отчуждённость окрестных поселян. А какие драматические перипетии случаются в ходе врастания в новую жизнь, какие шекспировские страсти полыхают! Да будь я и негром преклонных годов, я бы не пощадил читательских нервов, я бы накалил обстановку до предела.

И в самом деле, что творится! В романе описано несколько десятилетий переселения немцев в Россию. Сменилось несколько поколений колонистов. Разные они, конечно, люди. Антонина Шнайдер не делает своих героев идеальными, она, бывшая учительница литературы, хорошо понимает основные законы жанра. Но вот что удивительно!

Такое впечатление, что колонисты живут на острове. Нет в романе жителей соседних, русских, сел и городов. Есть безликие и безымянные русские чиновники, творящие беззакония - и всё. Русских в романе нет. Как Шнайдер стала Стремяковой - для меня загадка. Этого не должно было случиться. Нету среди шнайдеров ни одного стремякова.

Чисто на психологическом уровне мне это понятно. Как исторический персонаж немец-колонист, приехавший в Россию по приглашению - это фигура в моральном плане позитивная, я бы даже сказал - беспроигрышная. Его совершенно очевидно обвели вокруг пальца, его использовали в корыстных великодержавных целях, на его горбу постоянно пытались въехать в рай. Писательница останавливает своё повествование девятнадцатым веком. Но ведь хорошо известно, как было дело потом. Это ведь не Сталин первым начал гонять немцев по стране, это царь Николай Второй уже готов был реализовать план переселения поволжских немцев куда Макар телят гонял. Революция помешала. И ведь немцы Поволжья - чуть ли не единственный народ, который так и не вернулся на свои места первичной колонизации, они так и живут с несмытым клеймом предателей-коллаборационистов, хотя фашистов в глаза не видели.

Русский немец-колонист - фигура самодостаточная в художественном и моральном измерении. Поставь рядом с ним русского мужика - и станет очевидным то, что учительница русской литературы по долгу полученного образования обязана будет назвать по имени. Уж на что деликатен Антон Павлович Чехов, а вспомните его рассказ "Дочь Альбиона". Пусть не немка, пусть англичанка героиня рассказа, гувернантка - любительница рыбной ловли, так ведь и общаются с ней не мужики-лапотники, а помещики-дворяне. Простота, переходящая в туземную дикость с одной стороны - и презрительное нежелание понимать и снисходить к этой примитивности с другой.

Вероятно, поэтому не стала Шнайдер-Стремякова сталкивать лбами национальные уклады: немецкий и русский. Ведь казалось бы, чего проще: познакомить молодого немца из колонии с молодой русской крестьянкой - ух какой сюжет можно было бы закрутить! Монтекки с Капулетти плакали бы от зависти. Не захотела. Слишком очевидно. Слишком литературно. Разные вселенные.

Ну и по поводу литературности. У меня как у читателя сложилось устойчивое впечатление в процессе чтения, что где-то в недрах рода Шнайдеров хранятся записи добросовестных и щепетильных предков, сохранивших для истории события страшных лет становления колоний. Как-то уж слишком непридуманны события, естественно-случайны, писатель бы выстроил более логичную цепь повествования. Шнайдер-Стремякова здесь - не писатель. Она хронист. Это не роман. Это - литературная запись летописи рода.

Отсюда и некоторые явные языковые ляпы. Ну не мог, например, немец в восемнадцатом веке, на каком бы языке он ни изъяснялся, назвать мальчишку "пацаном". Не было такого слова ни в немецком, ни в русском языке.

И еще одно размышление. Роман прочитан, эмоция понятна, идея - донесена, посыл - очевиден. Больше того, открытость финала провоцирует продолжение, и у меня как у читателя появилось желание знать, а что будет дальше. Но вот чего нет в романе, так это героев. Нет запомнившихся, выстроенных, сложившихся человеческих характеров. Есть только имена и ситуации. Роман построен не на конфликте различных человеческих судеб, а на перечне исторических событий, люди в них оказались случайно. Шнайдера можно заменить Мюллером, Шмидтом, Кантом, Фейербахом, Гофманом...Они все - на одно лицо.

Но это, видимо, даже не вина писательницы. Это качество современного литературного текста, который мы по привычке называем романом. Герой из романа ушёл. Вообще ушёл. Не только у Шнайдер-Стремяковой. Он ушел у Пауло Коэльо, ушёл у Владимира Сорокина, исчез у Дмитрия Галковского. Он вообще не упоминается в литературной критике. Поневоле взгрустнёшь о литературе социалистического реализма.

Не буду я ставить оценку Антонине Адольфовне. Пусть она меня оценит. Шнайдер-Стремякова как литератор хочет судить время. Она полагает, что ей это впору. Возможно, она права.

Copyright (c) "Русский переплет"