|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Человек в пути, 24 июля 2007
ЭХО
АФГАНА
1979 год, год печали нашей семьи, оказался
и
годом печали страны - грянула Афганская война.
"Солдат-интернационалист"... Выражение
это уже не просто висело в воздухе - оно прочно входило в лексикон
повседневной
жизни. Эту войну и Великую Отечественную разделяло тридцать четыре. Дух
патриотизма ещё не выветрился, и восемнадцатилетние радовались, что тоже
удостоены защищать. Не думая об опасности, отправлялись под свист пуль,
надеясь
лишь быть на высоте, не подвести тех, что погибли в страшных сороковых.
Девочки
гордились женихами-интернационалистами, и только матери, как матери любых
времён и народов, шептались, не понимая, - война шла на территории чужой
страны
и, казалось, не особенно должна была волновать.
Войн без потерь не бывают - эта
исключением
не была. Но её горе, как и горе Великой Отечественной, заговорило в полный
голос лишь тогда, когда в города, сёла и глухие закоулки великой империи
начали
поступать непривычные цинковые гробы. Как-то из школы пришёл Юра и печально
сообщил:
- У нашей учительницы по литературе сын в
Афганистане. Она сегодня урок вести не могла - всё к окну отворачивалась и
глаза вытирала. Три месяца - и ни одного письма. В последнем писал, что идёт
в
бой.
- Главное, чтобы жив был, - скосила я
взгляд,
и от мысли, что с моим единственным сыном могло случиться то же, к горлу
подступила тошнота.
Далёкие те события волновали народ не
очень -
меня, разумеется, тоже. Но однажды на вокзале, когда я случайно оказалась
свидетелем отношения к родственникам погибшего, сердце резануло так, будто
война вошла и в мой дом.
Две женщины, полная лет пятидесяти, в
платочке
и халате, и молодая в простом ситцевом платье, плача и успокаивая друг
друга,
одиноко ходили по заброшенному перрону. На фоне оживлённого и разноцветного
вокзального люда они невольно бросались в глаза. Пожилая начинала иногда
причитать:
- За что-о? Скажи-и - ну, за что? Лучше бы
меня!..
- Потише, мама, люди смотрят, - и молодая
уводила её к тупику, подальше от глаз. Затем они возвращались, и опять можно
было слышать:
- Ну, скажи, кого он обидел? Кому сделал
плохо?
- Может, ошибка вышла, может, вовсе и не
он
это.
Старшая начинала скулить, и толпа у
центральной вокзальной двери не без дрожи застывала.
- Да сколько же можно ждать? Где они там
застряли? - слышался голос молодой, и они обе начинали вглядываться
вдаль.
Решив, что кто-то пострадал в поножовщине,
я
отошла, однако любопытство заставило вернуться. Вдалеке из-за поворота
гусеницей
вывернулся поезд, и пожилая заголосила, уже не сдерживаясь. Молодая её
одёрнула: "Мама, да успокойтесь, не надо так". Отреагировав виноватым
скосом в сторону толпы, мать зажала рот.
Подъехал товарный поезд. Обе ринулись к
вагону, в котором раньше других открылась дверь. Увидев несколько
поблёскивавших
гробов, они обе, никого уже не стесняясь, забились в криках, вое, стонах.
Сопровождавшие
печальный груз военные ругались и женщин к вагону не
подпускали.
- Из Афганистана, - мрачно раздалось в
подавленно притихшей толпе.
К вагону спешили военные. Они подняли
гробы,
и процессия скорым шагом направилась к багажному отделению. Чужие равнодушно
распоряжались не только живыми - даже мёртвыми.
И был среди них тот, что самый-самый, родной и единственный.
Женщинам,
видимо, очень хотелось его увидеть, прижать, но на это желание кто-то
наложил
запрет. Плача и поддерживая пожилую, что с трудом держалась на ватных ногах
и,
казалось, вот-вот была готова упасть, женщины убого и потерянно поплелись за
военными. Молчаливо проводив процессию, толпа
загудела:
- Канальи!..
- С каким трудом рстим, никто не видит. Чуть на ноги встали
-
отбирают.
-
Пока
был маленький, не помогали. Как вырос, нарасхват.
- И на хрена он нам, этот
Афган!
Домой возвращалась я подавленная.
За ужином Аля, плача, сообщила, что
привезли
гроб с сыном Юриной учительницы и завтра после обеда - похороны. Детям
захотелось пойти на вынос тела, и наутро мы пошли к дому, к которому
стекались,
как на паломничество.
В углу скорбной комнаты, заполненной
плачущими, сидел мрачный, исподлобья за всеми наблюдавший военный. На
табуретках - цинковый гроб. На нём - новая фуражка и фотография красивого
чернобрового солдатика с чуть заметным пушком над губами. В молчаливой
тишине
висела печаль. Она шмыгала носами. Красные лица молоденьких одноклассниц
глушили рыдания. И вдруг одна, не сдержавшись, обняла другую и, спрятав лицо
на
её плече, заколыхалась всем телом и выдавила: "Не верю-ю!.."
И
вспомнилось собственное детство. Получая похоронки, деревенские женщины не
стеснялись в проклятиях. Слушая громкие причитания, я в те годы краснела,
что
принадлежу к той нации. Успокоением было, что ни ко мне, ни к моим
родственникам, Советским Людям, - а мы себя считали таковыми - те проклятия
не
относились.
Сейчас люди молчали - виновные в смерти не
просматривались. Проклинать правительство никто не осмеливался, проклинать
тех,
на чьей территории шла война, было, вроде, и несправедливо. Мать, чёрная от
слёз, всё просила открыть гроб, чтобы в последний раз взглянуть на сына, но
односложное "не дозволено" молчаливого военного заставляло её
умолкать.
С детьми и соседкой, возмущавшейся:
"Надо
же - под присмотром военного! В гробу, небось, и косточек не было. Кого он
защищал - на чужой земле? Похоронить по-человечески не дали", - мы в
тягостном молчании шли домой. Я могла говорить о чём угодно, только не об
этом -
в подсознании всё ещё сидел страх быть объявленной "врагом
народа".
Но про себя решила твёрдо: буду всякими
правдами и неправдами биться, чтобы мой собственный сын на войну не
попал.
ОБЩЕСТВЕННАЯ
РАБОТА
Пока работала я
в
Куете, интересы Новосиликатного посёлка, являвшегося местом учёбы детей и
нашим
спальным местом, меня не волновали - о посёлке думалось отстранённо.
Неухоженность, грязь, пьянство, банди.тизм - об этом много писали. Жёсткая
реальность воспринималась, как неизбеж.ное явление преобладавшей здесь серой
заводской массы, и вокзальное настроение никогда меня не покидало - всё
надеялась
вырваться в более культурный и цивилизованный район
города.
Теперь я в
посёлке
не только жила, но и работала - находиться среди неухоженности предстояло
постоянно. Вы.сокое начальство: и районный комитет Партии, и Поссовет -
находились
недалеко; было кому, казалось бы, и за чистоту, и за благоустройство болеть,
а
вот - поди ж ты!
Понаблюдала...
На
работу начальство на администра.тивных "Волгах" развозили. Чтобы лиц не
было видно, опускали занавесочки. Чтобы пыль в фе.шенебельные автомобили
меньше
проникала, плотно закрывали стёкла. Да и то: высокое по.ложение к
самоуважению
обязывало, достоинству - зачем было им наряду с чернью пыль глотать?
В частном
порядке
с возмущениями отправилась к председателю поссовета: нельзя-де на такой
должности с таким безразличием к неухоженности от.носиться! Усовестить
хоте.ла -
он меня усовестил: "Нет денег. Ни райком Партии, ни районная администрация
не
помогают. Рад бы "на благо" работать - не дают".
Отправилась я
тогда в райком Партии, только усовестить опять не вышло, скорее, - наоборот.
Партия - организация безденежная, и рада бы она, бедная, что-то сделать - не
может:
деньги все в руках райисполкома, районной, значит,
администрации.
Как в сказке о
"Репке",
только в обратном порядке, от сла.бого к сильному, отправилась я в районную
администрацию: опять усовестить да заодно деньги для Поссовета попросить.
"Нельзя,
мол, больше такую грязь на посёлке терпеть! Председа.тель-де - человек
хороший,
и рад бы что-то сделать, только вы, бессовестные, не помогаете! Пожалейте
стариков и де.тей: от грязи и пыли захлёбываются!" - "Рады бы, отвечают,
помочь, да денег нет. Все деньги у городской администрации - не дают нам".
Была я уже
"большенькая"
- с третьего разу, наконец, догада.лась, что ходить бесполезно: те подальше
отошлют - в беско.нечность... Написала письмо, собрала подписи и отправила
его
повыше - в городскую администрацию. Городская ад.министрация общественное
"плач-письмо"
наше отправило в рай.онную администрацию, те - в райком Партии, а последние
"спус.тили"
его совсем низко - Поссовету. Поссовет вызвал меня на "разъяснительную"
работу. "Умненькая", я уже знала, что од.ной идти негоже - прихватила
единомышленников.
Председатель
Поссовета, "человек хороший", начал нас "воспи.тывать": "Вы
зачем-де
на меня жаловаться ходите? Я, мол, добился, чтобы клуб отре.монтировали,
главные ямы на центральной дороге ас.фальтом залили, у магазина трубы
заменили -
всего и не упомнишь! Неблагодарные! Вы же видеть ничего не хотите!"
Каждый,
доказывая
правоту, не слушал. Поругались мы и несолоно хлебамши ушли.
С этого момента
я
совсем "умненькой" стала: собрала вокруг себя инициативную группу.
Начали
коллегиально "мозго.вать". Решили вместе пойти на приём теперь уже к
председателю город.ской администрации.
Сидя в
роскошном
кабинете, ходтаи
при.грозили: "Не
поможете - центральную дорогу перекроем!" Со.чувствие он нам выразил, но
сказал, чтобы инициативная группа изложила план обустройства письменно.
Отказались мы: "Не со.гласны годами переписываться. Помогите на посёлке
митинг про.вести. Резолюция митинга и будет планом обустрой.ства посёлка".
Согласился
- и бюрократия заработала.
Местом митинга
была выбрана берёзовая роща посёлка. Телеви.зионщики, милиция,
громкоговоритель, скамейки, чинов.ники всех мастей: поселковые, районные,
городские, краевые. Народ, "се.рая масса", была тронута: уважение-то
какое
выказали! В задних рядах сла.щаво посмеивались чиновники. Галстуки, строгие
чёрные кос.тюмы, белые рубашки смотрелись в "серой массе" контрастно.
Митинг я вела
впервые, но говорить в микрофон было не в диковинку: не раз со сцен клубов
Куеты выступала.
- Товарищи! -
открыла я митинг. - Почти полгода ходила я в раз.ные инстанции одна - не
помогло. Организовала инициатив.ную группу, и по наболевшим вопросам посёлка
мы
добились разреше.ния на проведение митинга-собрания. Не стесняйтесь,
под.ходите
к микрофону и говорите обо всём, что накипело. По ва.шим выступлениям примем
потом резолюцию.
Слово взяла бойкая многодетная
мать.
- От посёлка до
города - 20 километров, пша не дойдёшь.
В
га.зетах пишуть, шо у нас преступность выска. Чого ж ей и не быть высокой? Чем нам,
матерям,
дятей занять? Ни музеяв, ни да.жеть завалящего кинотеатру. В город рябёнка
послать - 2-3 рубля надоть. У мяне их семяро - муж один работат. Где мяне
их,
этих рублёв, набраться? Зарплата сами знаитя как. Я вот шо скажу вам: надоть кинотеатр
строить! Дале. Вы вот на сабе посмотрите и на нас! - будто угадав мои мысли,
обрати.лась она к чиновникам у
берёзки. -
Мы у белых рубашках ня ходим - тольки вы. Мы ежли и оденем чо бело - через
час
сти.рать надоть, пыль и грязь потому как, не то, шо у вас, у кабинетах.
Дале.
Облагородить посёлок надоть - объездну дорогу делать.
- Придумала -
объездну дорогу! Хошь бы колдобины заде.лали. Дощщ пройде - не знашь, как
лужу
обойти! - крикнула старушка в розовом платочке.
- Ты чо, дура?
Ны
розумиишь - так сыды и помалкивай. "Колдо.быны"!.. Их сёгодни заделають,
а
чэрэз ныдилю то ж и будэ! Объ.издна дорога - то правильно! Розумно! -
поддержала многодетную хохлушка.
Митинг
становился
похожим на "базар", и я вмешалась, чтобы внести
порядок.
- Меня пугали,
что
народ, недисциплинированный, - митинга, мол, не получится. Так это ж
противники
утверждали, а мы обратное докажем - давайте не выкрикивать и не перебивать.
Если хочется сказать о набо.левшем, просите слова!
Руку поднял
мужчина в кепке.
- Я не
привыкший
говорить - прошу строго не судить. Само главно - детей наших спасать надо.
Чему
мы научить их смогем, ежли они ничо хорошего не видют? Шоб красоте учить, в
красоте жить надо. Скверики нужны, газончики. Объездну до.рогу я
поддерживаю: нчо по посёлку самосвалы с песком го.нять -
хай
по объездной ездиють. Но само главно: спор.тивну школу делать надо - туда
ребятни много пойдёть. Музыкальна - хорошо, только на то таланту не у всех.
А
вот футбол, волей.бол, шахматы, гимнастика, борьба спасут от дурного многих.
Да
и поделкам всяким учить тож хорошо бы.
Слово взяла
директор магазина.
- В продуктовом
магазине надо прилавки менять. Уж сколько прошу - добиться не могу.
Сан.эпидстанция постоянно штрафует, а что я могу сделать -
нормальных холо.дильников, и тех нет.
- Тут про
кинотеатр говорили, - подошла к сцене учительница школы. - А я вот что
думаю:
сделают нам скворечник какой-нибудь и "отстаньте" скажут. Нам дворец
требовать
надо. Индустри.альный район... Вот пусть дворец индустрии и машинострое.ния
и
строят! Почему бы и нет? Далее. Трамвайная линия нужна - сколько можно с
одним
автобусным маршрутом му.читься? К имеющемуся надо ещё несколько добавить:
детям
нашим в город на занятия добираться будет легче.
- Молодец! Вот
это
правильно сказала - трамвай нужон, да и троллейбус хорошо ба! Утром у
автобус
не впихнёшься - дети опаз.дывають! - крикнул кто-то.
- Двери
подъездов
во многих домах разбиты - ремонтиро.вать надо: зимой снегу набивает! -
подошла
низенькая женщина. Сказала - и от трибунки сразу же отошла.
К микрофону
выстраивалась очередь.
- Заводы у
бор свалку устраивають. И железяки всяки, и
про.волоку,
и строительный мусор туда сваливають. Скоро дажеть с дятьми некуда
приткнуться
будя - одна свалка кру.гом. Пошли мы как-то сямьёй, сяли у лес на поляночке, слышим - вонт откуда-то. Муж пошёл узнать, у чём дело.
А
там - гора дохлых со.бак! Пришлось сниматься и друго место искать. То ж ня
мы,
а как-то организацця
сделала!
Запишитя у резолюции: "За вывоз мусора у зону отдыха, сосновый бор,
штраф".
И давайтя поряшим, скоко!
- Надо старые
тополя на аллейке заменить, - предложил муж.чина из соседнего подъезда. -
Весной от сильного ветра один тополь у поликлиники под самый корень рухнул -
чуть мальчонку не пришибло. Да и пух от них, тополей, не продохнёшь. Лучше
бе.рёзки
и рябинки насадить. И ещё. Посёлок не к заводам расширять надо, а к зелёному
массиву - к бору. И хватит дома-коробки строить - душа красивые просит!
- Я старый
человек, - подошла к микрофону пенсионерка. - Живу одна. Часто болею. К
врачу
идти не могу, спус.титься к телефону-автомату - тоже нет сил. У меня к
представителям
власти вопрос: делается что-нибудь по телефонизации посёлка? Мне, как
старому
человеку, очень телефон нужен.
В конце митинга
вышел председатель районной администра.ции:
-
Организаторам,
так сказать, митинга надо представить нам его резолюцию. В планах следующего
года всё учтём: дельных предложений, так сказать, прозвучало много. По
по.воду
телефонизации. Постараемся в скором будущем начать строительство небольшой
телефонной станции.
И - началось!
На всевозможные
депутатские советы - поселковые, районные, городские - пригла.шают. Сколько
у
бедных депутатов и чиновников дел, оказывается! Сколько им, несчастным,
заседать надо, а мы, "серая бесчувствен.ная масса", этого не понимаем и
бесконечно их "достаём"!
Сижу на
заседаниях
месяц, сижу другой - время теряю. На каждом совещании одни и те же проблемы.
Недоумеваю: "За.чем меня приглашают?" И, как всякий тугодум, наконец,
догадыва.юсь:
чтоб меньше "возникала", "сочувст.вием прониклась". Только непутёвая
я,
видно, была: на следую.щем заседании, возмущённая одними и теми же
"пробле.мами",
попросила слова.
- У вас, как у
Крылова: "А Васька слушает да ест". "А я бы по.вару иному", - и
предлагаю всех нерадивых чиновников заме.нить: хватит, мол, им в масле
кататься
- за бездеятель.ность наказывать надо!
У большинства -
глаза по шесть копеек, кто-то дву.смысленно ухмыляется, а добросовестно
рабо.тающее
меньшинство украдкой из-под стола большой палец выставляет. Молодец, мол, -
нам
так, напрямую, нельзя! Пред.седатель администрации, тучный и губастый дядя,
одёргивает:
- Вы человек,
так
сказать, со стороны, в ежедневной каше не варитесь. Всех уволю, а работать с
кем?
- Свято место
пусто
не бывает, - выдаю я народную муд.рость.
Стрелы косых
взглядов долго ждать себя не заставили. "Де.тей мне с ними не крестить",
-
не расстроилась я. Всё ещё веря и надеясь услышать что-нибудь полезное по
проблемам посёлка, отправи.лась на очередное заседание. Председа.тель в этот
раз удивил - с нерадивыми был резок, пригрозил лишить
премиальных.
- Сколько
можно,
так сказать, напоминать про яму у дома N8? - громоподобно обра.тился он к
заму
по хозчасти. - Заходить к людям во двор, так сказать, стыдно! Когда в
конце-то
концов её заделаете?
Яма у дома N8
стала
"притчей во языцех". На каждом сове.щании о ней упоминали, и я не
выдержала:
- Одна яма - и
столько разговоров! Других, что ли, нет? Наш по.сёлок в сплошных ямах - про
них
что-то никто ничего не говорит. Зачем меня сюда приглашают? Чтобы слушать о
ямах, которые видите вы? А если мне хочется говорить о тех, кото.рые вижу я?
Свою засыпать не можете - до наших ли вам дело? Хватит с меня - время тут
просиживать!
- и в полной ти.шине вышла.
Архитектор
района,
встретив меня на улице, посмеялся и пожа.лел, что больше не присутствую:
"Свежую
струю вно.сили".
Подвезли к
новой
школе саженцы - сад раз.бить. Выпросила я у директора часть этих саженцев и
со
старшеклассниками начала у цен.тральной дороги рябинки, бе.рёзки, клёны
высаживать. Поссовету деньги на бла.гоустройство были выделены - потребовала
оплатить труд. Дети с родителями радовались и благодарили меня - в поссовете
косились.
Время шло - по
резолюции митинга ничего не дела.лось. А приближались выборы - встречи с
кандида.тами в депутаты. Собрала я, умненькая, опять людей своей группы.
Решили:
"Будем только за того кандидата агитировать, который выдвинет программу по
благоустройству посёлка".
Вечером в
актовом
зале школы встреча с тремя претендентами; на.роду - не протолкнуться! Первый
кандидат о митинге наслышан был - пообещал "прило.жить все силы для
претворения
резолюции в жизнь". Второго и третьего, которые о проблемах посёлка ничего
не
знали, заулюлюкали и прогнали со сцены. То, что произошло дальше, умной
голове
предвидеть и представить было бы трудно, а нам, наивно-глупеньким, и вовсе
ума
не достало.
А случилось
так,
что все члены инициативной группы сразу же после собрания по выдвижению в
кандидаты утром следующего дня получили официальные при.глашения "в
обязательном порядке явиться на расширенное внеочередное заседание
поселкового
совета депутатов трудя.щихся".
Председа.тель
Поссовета, "человек хороший", стоя у трибуны, печально начал:
- Собрали мы
вас,
товарищи дорогие, по важному вопросу. Но.чью по телефонному звонку меня
предупредили,
что у нас на посёлке готовится заговор. Есть у нас, оказывается,
определённые
силы, которые всё ещё надеются свергнуть советскую власть. Ней.мётся врагам!
Наша
родная власть в страшной кровопролитной борьбе завоёвана, в ней отцы и деды
в
семнадцатом по.легли. Думали - врагов добили, оказывается, - ошибались.
По мере того,
как
он говорил, рос и страх. Он лез под кожу, к каждой нервной клетке - лица
напрягались. "Неужели про нашу группу? - ёкнуло, похолодело внутри. - Это
они
могут!" Сидя в одном ряду, группа удивлённо перегляды.валась. Молодая
женщина,
инженер по образованию, шё.потом успокоила: "Припугнуть хотят - не
бойтесь".
Механик по электротехнике, совсем молодой ещё мужчина, зашептал: "Что он
мелет? Где он врагов ви.дит?"
К трибуне вышел
пожилой пенсионер - вся грудь звенит.
- Фрицев
разбили,
а тут под боком головы поднимают? Не позволю - своими руками придушу! - поднял он кулаки. - Не
за
то я кровь проливал, шоб кто-то нашу род.ну советску власть опоганил!
Покажите
нам их, врагов!
- Вот именно, -
подала я голос, - покажите!
Все молчали,
будто
в зале - вакуум. В этом вакууме пенсионер про.шёл на место. Пауза тянулась.
То
ли сценарий не был продуман, то ли, действительно, вспомнились мрачные
тридцатые и сороко.вые - люди сидели, как в столбняке. В поисках "врага"
робко начали оглядываться. Мы - тоже. Неподвижным оставался лишь первый ряд.
Из
него, нако.нец, поднялся лысый мужчина с тяжёлым
взглядом.
- Надеемся, что
враги встанут и сами признаются в своих злове.щих делах. Подождём. Но - мы
не
позволим шантажиро.вать и охаивать честных и порядочных людей! Добъёмся, что
не
от них - от врагов отвернутся!
- Они, что ли,
среди нас, эти враги? - опять не выдержала я.
Из первого ряда
поднялся сосед лысого.
- Будьте
бдительны,
люди, - они ещё и прикидываются! Не поддавайтесь их внешности - внеш.ность
обманчива!
Как все
тугодумы,
я только теперь поняла, что сделать врага хотят из меня. Это, видимо, поняла
и
моя соседка, самая активная участница группы. Её звонкий голос прозвучал
слишком
смело:
- Меня оторвали
от
работы - для чего? Чтобы страху нагнать? Куда и зачем нас пригласили?
- А вы не
понимаете?
- Хватит
"намякивать"
и страхи нагнетать! Врага, как я понимаю, вы уже знаете. Может, это я
?
- Ну, вас,
допустим, никто не обвинят. А вот рядом с вами - си.дит... ангелочком
прикинулась! И как не стыдно? Советска власть вырастила её, обра.зованне
дала,
а она народ баламутит. Кого ж она воспитат? Таких же врагов и баламутов?
"Действо",
перенесённое из страшных тридцатых в восьмидесятые и выглядевшее не только
фантастически, но и уродливо-комически, тем не менее, было реальностью. Оно
могло иметь далеко идущие последствия. Моя соседка это понимала.
- Кошмар
какой-то!
Это что, - изумилась женщина, - она вот, Адольфовна, враг? Да все бы, как
она,
были - у нас везде и во всём давно бы порядок был! Она первая за посёлок наш
болеет! Инте.ресно, кто маразм этот устроил? Думаете, пове.рим? И вы верите,
что перед вами враг? - обратилась она к секретарше, молодой пышноголовой
красавице.
- Нет, я не
верю.
Тут и я не
выдержала - поднялась к трибуне.
- Да, я враг.
Враг
таких комедий, которые нас от дела отры.вают. Враг тех, кто к проблемам
посёлка
равнодушен. Кто из вас хотя бы мизинчиком пошевелил, чтобы задуматься над
решениями
митинга? Грош вам цена, депутатам! Врагов ищут... Да вы и есть первые враги
-
ничего не делаете! Лучше бы в таком же пол.ном составе и с такой же страстью
добивались объездной до.роги, трамвая, кинотеатра, скверов и газонов,
спортивных и художе.ственных школ, массовой телефонизации, уве.личения
количества маршрутных автобусов, нормальных остановок и ещё много другого.
Вы
зашорены словами о советской власти, но ничего для неё не
делаете.
- Ничо не
понимаю,
- поднялась с места молодая депу.татка, - с работы отпросилася - для чо? Вы
сами-то веритя, шо она враг? Человек за наши интересы страдат - а вы? Её
паддер.жать
ба! Эх, вы!
- Я молодой
еще, -
вскочил механик по электротехнике из нашей группы, - в хороших делах
участвовать хотел. Оказыва.ется, и за хорошие бьют. Кому-то они не нравятся
-
вот что пугает!
"Враги
советской
власти", мы прорывались на городские и краевые партийные пленумы, к
прессе,
телевидению и радио, пока о проблемах посёлка не заговорили во всеуслышание.
Телефонная станция, трамвай, кедрово-берёзовая аллея вокруг школы,
спортивная и
художественная школа, увеличение количе.ства маршрутных автобусов, заново
заасфальтированная центральная улица, замена всех прилавок в гастрономе -
всё
это было сде.лано за какие-нибудь три года.
Но нервы потрепали - однако.
|
Проголосуйте за это произведение |
|
|
|
Я с Вами, безбожником, НА РАВНЫХ всё-таки. Уж не взыщите.
|
Господин Воложин, прошу прощения за откровение. Гурман литературы, Вы тоже никакой не писатель в том смысле, какой Ю.Б. в виду имеет. Ко всему ещё Вы и излагаетесь хуже. Вам зачастую переводчик нужен ясности нет. По Вашим критическим статьям невозможно было бы обучать в школе. Признание нелицеприятное, но всё же негатив мой к Вам слабеет начинают обретать ясность хотя бы Ваши постинги. А не согласитесь ли быть третейским судьёй? Оставим романистов и поэтов. Скажите: эссеисты, очеркисты, публицисты, мемуаристы, документалисты, научно-популяристы (сказочники, в конце концов!) это что за такие за каменщики?
|
|
- Антонина, я понимаю, что Вам хочется разговаривать со мной на равных. Проблема в том, что я Ваших сочинений практически не читаю, так что, разговаривать нам не о чем. Дорогая Антонина Адольфовна, я Вас поздравляю, Yuli уже совсем обмяк, он почти в Ваших объятьях. Скоро он начнёт читать "Переплёт"!
|
Хочется, Юлий Борисович, очень хочется, да я себе в этом и не отказываю, даже если Вам и не хочется. И пусть хохмят, вроде как Вы в моих объятиях. И пусть завидуют. Но у меня прозвучал вопросик: ╚Вы советовали писать о том, что хорошо знакомо. Как считаете, Ваш совет реализован?╩ То о других просила теперь о себе. Может, уважите, потерпите и прочтёте? Ну, подумаешь, какую-никакую пару минут потеряете. И ╚Бабку Бабченко╩ не читали? Зря я очень даже довольна. Тут, думаю, мы с Вами сойдёмся.
|
Остановлюсь на некоторых из ╚РП╩ авторах. В. ЭЙСНЕР. Писатель добрый. Гуманист по природе, он больше воздействует на чувства, так что его повествование, разумеется, щиплет нервы, и душа читателя вместе с ним рвётся-разрывается, негодует или плачет. Хороши у него и картинки, и рассказы-повествования. Н. ГОРЛОВА. Больше умеют показывать, нежели объяснять-рассказывать. ╚Халат качался на ней, как студень╩ - лучшей картинки не придумаешь. И диалоги точные, и видишь бабушку с её простонародными манерами, и меткое ╚ховря╩ многое объясняет. И читатель иронично распружинивается, сравнивая довольную, ╚похожую на стюардессу╩ Марину и коварную озорницу Шурку. В. СИРОТИН и ЛАНА РАЙНБЕРГ. У них лучше получается пленять-рассказывать, нежели показывать, а изящество слога ну, просто образец.. Хорошо бы каждому к их словесному кружеву стремиться. О. ЛЮБИМОВ. КАРТИНКА у него СОВМЕЩАЕТСЯ с удивительно пронзительным повествованием. Мудрость и точность философского осмысления большинства басен не оставляет равнодушным. А. ВОЛКОВИЧ. Автор свежий, но уже успевший засесть в душу. Излишне, правда, парцеллирует, зато философски. Ю. АНДРЕЕВ. Над слогом, за редким исключением, работает на супер плюс. Жаль, что супер этот обычно холодный. Передаю эстафету.
|
Рассказы эти п впрямь по стилистике не взыскательны, вы правы. Но в отличие от дГ в них есть душа авторская, искренность и стремление автора донести до сознания читателя, что есть истинные Добро и Зло. Тем и прелестны. Так случается с литераторами, когда они пишут о том, что знают не по наслышке, а черпают вдохновение из собтвенного опыта. У вас, кстати, тоже лучшие очерки и заметки из жизненного опыта хороши.НО не лучше этих Валерий
|
Сочувствую, Соломон, и давно так не смеялась. Но быть по Ю. Б. и Выготскому художником мне не светит, потому как учительша я разжёвывать привыкла. Для меня прежде всего слог, а катарсисы это, скорее, для театра. Мне, например, Ваши обороты типа: ╚Когда-нибудь и нейрофизиологически это докажут╩ совсем не по душе. Я бы сказала: ╚Когда-нибудь и нейрофизиологи это докажут╩. И вообще у вас с русским проблемы не то, что у Ю. Б. Зато Вы более изящный, и Ваше ╚несоображательный панцирь╩ мне очень по душе. А с Ю. Б. по-графомански почему и не подурачиться а вдруг (опять в порядке исключения) ╚По автобанам Германии╩ прочитает? Вот тогда совсем уж его полюблю.
|
|
Давно не был в РП (приболел чудок). Прочитал сегодня сразу много-цаво-нито. И твои два очерка. Спешишь, Тоня: много огрехов, смысловых затёртостей, штампов и даже просто ошибок. И наряду с этим оба текста брызжут бодростью и энергией, от души за тебя порадовался. В другой раз "наступай на горло" почаще. Если, прочитав Любимова голосовал за неожиданный ракурс и писательское умение, то, прочитав твои тексты, вспомнил тундровых лиственниц и голосовал за эманацию жизненной стойкости от твоих очерков исходящую. Обнимаю, Э. В.
|
|
Мне людей всегда было жалко. Думала ж поймёт. Я ж всю жизнь спасала-защищала. Мне так думается, что Ю. Б. отнёс бы сегодня к ╚графоманам╩ и Пушкина с Толстым, и... Разве что пощадил Лермонтова с Чеховым? А вообще мне всякая-разная здесь грызня изрядно поднадоела. И ╚кривые мальчики╩ тоже. Люди вроде бы все уважаемые, а хуже детей не понимают задачи и цели литературы.
|
|
|
|
|
