01.07.2019
17:51

Что-то не то.

01.07.2019
08:48

Повод для сарказма

30.06.2019
13:48

Искусство вымысла

27.06.2019
09:34

ЧТО-ТО

26.06.2019
10:18

В кои веки... или Повод прочитать нечитанное у Макса Дворжака

25.06.2019
17:57

Грубятина

23.06.2019
15:43

К годовщине смерти моей Наташи

22.06.2019
13:39

Необычная статья

21.06.2019
08:53

Догадка

20.06.2019
08:51

Авантюррра

17.06.2019
12:54

По противоположности...

15.06.2019
20:30

Глубина

14.06.2019
12:07

Ругательное слово

13.06.2019
15:00

Злость

11.06.2019
09:24

Колоссальная недодуманность

10.06.2019
16:06

Жизнелюбие

07.06.2019
10:58

Запределье

06.06.2019
10:25

Господи-Боже! Что сомной?

05.06.2019
16:35

Подход с другой стороны.

Попробую проверить, что сказал Вейдле о “Пире во время чумы” Пушкина.

""Пир во время чумы”—почти перевод, даже больше перевод, чем “Анджело”, а здесь в высшей мере совершилось то чудо, которое Пушкину так часто удавалось совершать. Самый выбор переведенного отрывка: лучшего куска в безразличной пьесе посредственного автора; дословность перевода некоторых стихов и легкая, но решающая переделка некоторых других; замена обеих песен, использующая мотивы, уже намеченные у Вильсона, но меняющая окраску целого и дающая ему новый смысл; все это свидетельства именно пушкинского переимчивого и преображающего гения” (http://classica.rhga.ru/upload/iblock/2d2/20_Veydle.pdf).

Перевод – пьесы шотландского поэта Джона Вильсона “Чумной город” (1816).

"В 1803 году Уилсон поступил в колледж Магдалены в Оксфорде… не был по-настоящему счастлив во время обучения и не приобрёл каких-либо друзей в колледже, как и в университете до этого… Большая часть его состояния была потеряна им вследствие преступных спекуляций его дяди, в чьи руки Уилсон по небрежности отдал свои дела… он не смог постоянно проживать [в доме, где раньше счастливо жил с семьёй]" (Википедия).

Общий крах рационализма (кровавые наполеоновские войны) заставил искусство бежать от действительности во внутреннюю жизнь. Образом плохой действительности в пьесе явилась чума и бессилие перед нею.

Выбор отрывка.

Выбран побег от действительности в пьянство и радость мига. А у Вильсона перед этим индивидуалистская суета: старик спасает внука удиранием из города, астролог наживается предсказаниями, бандиты убивают и грабят, пользуясь хаосом всеобщим, богобоязненные молятся.

Дословность перевода.

Молодой человек Встаю, наш благородный председатель, Я в память всем нам близкого знакомца. Два дня тому - встречал наш дружный хохот Его разнообразные рассказы Выпьем в память Его - под одобрительные клики Председатель пира Эта смерть Средь нас ведь первая. Так выпьем в память Его в молчании.   Председатель пира Спой нам песню - И пусть она среди веселья будет Протяжной, заунывной

Молодой человек Почтенный председатель! я напомню О человеке, очень нам знакомом… Тому два дня наш общий хохот славил Его рассказы… Я предлагаю выпить в его память Председатель Он выбыл первый Из круга нашего. Пускай в молчанье Мы выпьем в честь его.   Председатель Спой, Мери, нам уныло и протяжно, Чтоб мы потом к веселью обратились

Лёгкая переделка.

У Вильсона песня в 12 слогов в строке. 16 куплетов. – Отчаяние от Этого мира. У Пушкина – веселее: 8 и 7 слогов. 10 куплетов. – Какой-то проблеск.

Замена песни.

У Вильсона – картина вымершего города и окрестностей глазами Мэри Грей. У Пушкина – то же, но Мери поёт от имени умершей Дженни с гигиеническим советом своему любимому Эдмонту к ней не прикасаться, а прийти после конца эпидемии к ней на могилу, а она его не покинет даже на небесах! – Обществизм некий. Начало несмирения. Тогда как у Вильсона только красота души поэта, описывающего стихами всесильную беду. Пушкин уже пережил и гражданский романтизм, и отрезвление от него в реализме, этом соединении несоединимого, и даже спускание совсем вниз, к идеалу Дома и Семьи, и теперь стал подходить к новому очарованию: консенсусу в сословном обществе России (см. тут).

Впрочем, в замене направленности песни ещё слабый признак консенсуса.

Далее – не изменяемая Пушкиным грызня индивидуумов, продолжаемая Вильсоном в своём, индивидуалистском, духе: плохой действительности. Правда, слова Вейдле: "мотивы, уже намеченные у Вильсона”, - подтверждаются. – Нежные (Мэри Грей) более мужественны, чем жестокие (Луиза). А нежность предполагает в развитии консенсус.

У Вильсона нежные шотландцы противопоставлены иным, англичанам. – Индивидуалистская рознь, возведённая в степень розни народов. Но Пушкин это гасит (ради консенсуса): шотландское – называет, а английское – нет.

Далее у Вильсона председатель (Вальсингам) гасит национализм Молодого человека, что Пушкин переводит дословно. Но дальше – нет.

У Вильсона председатель, в общем, хвалит Чуму (с большой буквы) за то, что она смертью косит Зло на земле (тут заглавная буква – моя): воюющих, скупцов, законников во лжи, попов-ханжей, тяготящихся женою и т.д. – Способ жить душе хвалящего, жить параллельно злой действительности. – Романтизм. Бегство в свою, поэта-Вальсингама, душу. Прекрасную, раз стала вдруг душой поэта (до того Вальсингам не зря поэтом не был).

А у Пушкина Вальсингам радикальнее, чем романтик (индивидуалист) – он ницшеанец (супериндивидуалист). Идеал которого – нехристианское иномирие: миг как образ принципиально недостижимой метафизической Вечности:

Есть упоение в бою, И бездны мрачной на краю…

Вечности, всё-таки достижимой художником (и радость ему даёт такую, какую ничто не даёт, и обеспечивает вечную жизнь памяти о художнике в необозримых будущих поколениях).

Зачем Пушкин так резко?

Чтоб тем дальше оттолкнуться от супериндивидуализма – к консенсусу. От просто индивидуалиста – не так эффективно.

Но эффективность должна проявиться в конце. Поэтому пока далее Пушкин переводит опять дословно – речь священника, возмущённого тем, что пир во время столь вероятной смерти не обеспечивает покаяния перед смертью. Не обеспечивает благополучия на том свете. Такой род мещанства (идеал Пользы), которого иной романтик презирает. (Весь рационализм Просвещения, приведший к ТАКОЙ крови, в Англии начинался как пуританство, сговорившееся с христианством, с естественным человеком Локка. А романтики (иные) были, получается, против христианства.

Несколько голосов А ловко врет об аде! Дальше, дед! Как платит чорт, а он его поносит!

Несколько голосов Он мастерски об аде говорит! Ступай, старик! ступай своей дорогой!

Священник против романтика слаб.) – Пушкину такая слабость перед романтизмом-индивидуализмом была годна ПОКА. Для разбега. – Вот он и перевёл дословно бунт романтиков (иных) против христианства.

Тем паче, что в кликах священника есть рациональное (для Пушкина) зерно, гигиеническое:

домой идите.

Ступайте по своим домам!

Зато выступившего против Священника Молодого человека Пушкину для своей тенденции не нужно, и это он не переводит. А оправдывающегося Председателя – можно. Для ПОКА. И ещё и ещё священника – можно. И ещё Председателя – тоже. (Не сразу Москва строилась.) Главное – перевести дословно достижение некого всё же согласия между Вальсингамом и Священником.

Председатель пира О, отец! Из состраданья Покинь меня с отчаяньем моим. Священник Да будет мир с тобой. Прости, мой сын.

Председатель Отец мой, ради бога, Оставь меня! Священник Спаси тебя господь! Прости, мой сын.

И дальше Пушкин, хватаясь за это согласие Вальсингама – со всё-таки обществизмом – поступает радикально. У Вильсона пир перерос в ссору с оружием Председателя и Молодого человека, англичанина с ирландцем (гадкая действительность длится). Их разняли двое моряков из первой сцены, один из которых, Франкфорт, ищет, не жива ли мать. Вальсингам знает, что в четверг была жива. На этом кончается первый акт. Второй, третий акты – "религии небесной сестра земная”. Порывы к идеальной жизни в религии. Чтоб перевесило впечатление от антихристианского пира. Приобщение к миру христианского идеала. – Пушкину совершенно не нужное.

И Пушкин оборвал перевод концом первого акта. Причём изменил его:

Священник печально уходит.

Уходит. Пир продолжается. Председатель остается, погруженный в глубокую задумчивость.

Вот оно! Началось: "задумчивость”. После этого, понимай, начнётся движение ОТ индивидуализма. – То, что и хотел сказать Пушкина в 1830 году.

В этой связи интересно осмыслить конкретно общие слова Вейдле о Пушкине:

"…еще более толкал он [долг перед русским языком и литературой] Пушкина в другую сторону [от “всемирной отзывчивости” по Достоевскому]: к приобщению всему тому, что составляло духовную мощь Европы, что принадлежало по праву рождения, как европейской нации, и России, но чего Россия была долго лишена вследствие направления, принятого некогда ее историей. Дело это было прямым продолжением дела Петра, дела Екатерины…”.

Консенсус ведь что такое? Это не коллективизм и не демократия. Это анархизм (самоуправление). Он предполагает большую роль личности. А личностное было развитей в Европе, чем в России (из-за географических и исторических причин).

В 1830 году в Европе уже 10 лет существовал сенсимонизм. Вот что имел в виду Лотман:

"Пушкин… любопытнейшая веха в истории русского социального утопизма — закономерный этап на пути к широчайшему течению русской мысли XIX в., включающему и утопических социалистов, и крестьянских утопистов-уравнителей, и весь тот поток духовных исканий, который, по словам В. И. Ленина, “выстрадал”, подготовил русский марксизм” (https://studfiles.net/preview/6187190/page:11/).

Вот, что брал в 1830 году Пушкин у Европы. И потому полностью отсёк религиозные улёты Вильсона.

5 мая 2019 г.

30.05.2019
12:26

Смогу ли я?..