Русский переплет - литературный интернет-журнал

Большинство жителей России собственными стараниями превратили свою страну в нечто неприличное. Не только Запад нелестно отзывается о нас, но и мы сами изо дня в день все силы расходуем на то, чтобы доказать своим детям невозможность жить в <этой> стране.

И даже в патриотизме чувствуется изъян. Идеология патриотизма и горячие рассказы о том, что нам надо, наконец, заставить самих себя уважать собственный герб и флаг, <как в Америке> бессильна против ежедневного голосования нашей молодёжи <ногами>, когда сельские парни бегут не только в областной центр, Москву или на ПМЖ, но и даже в Чечню бегут воевать - прочь от своей местной жизни.

Верят ли люди сами в то, что Россия - благославенная страна, где небо и земля не уничтожают друг друга и где каждому даруются небеса?

Порядка нет и в мире. Общемировая ситуация в настоящий момент сводится к тому, что человечество стало заложником гибельного противостояния <богатого> миллиарда <развитой цивилизации> и пяти <бедных> миллиардов. Автоматическим итогом этого противостояния является мировая гражданская война.

России сегодня нельзя ни консервировать свою отсталость и деградацию, ни встраиваться в мировую гражданскую войну.

Как изолировать себя от чужой надменности и протеста и, в то же время, сохранить себя в качестве мировой державы?

Ответ на этот ключевой вопрос состоит в предъявлении конкретного варианта всемирной отзывчивости России, в указании на то, что Россия в состоянии подарить миру?

Чудесные просторы и необъятные земли, помноженные на тысячелетний опыт их обживания народами России.

Дар России миру в ближайшие десятилетия состоит в том, чтобы продемонстрировать осмысленный, т.е. непримитивный, недикий и неварварский способ введения в оборот и повседневную практику гигантского ресурса земель, саму методологию использования такого уникального ресурса как естественные сокровища страны.

Дар России миру в том, чтобы предъявить уникальную общественную систему, которая способна через подобную методологию объединять отдельных людей на общее дело по данному способу.

Народ невозможно заставить жить так, как того хочется власти, вождям. Принять смысл и образ жизни в России не в состоянии заставить самые беспощадные репрессивные органы.

Большинство населения само медленно нащупывает и определяет себя как народ именно через собственную волю, через абсолютно свободно принимаемый на себя образ жизни.

Величие власти и интеллигенции состоит в том, чтобы правильно угадать и определить направления такой массовой предприимчивости.

Народная предприимчивость направлено последние тридцать лет неудержимо и неуклонно направлена именно на семейное расселение и обживание.

Во всей полноте это естественное устремление выражено в дачном движении последних тридцати лет, которое по праву можно назвать народным домостроем.

Именно сюда ушли все созидательные силы народа последних десятилетий.

Очевиден главный недостаток такого движения - его полная хаотичность и неорганизованность, которые стали следствием слепоты власти, не сумевшей разглядеть это гигантское русло устремлений народной жизни, этот домострой конца II тысячелетия.

Власть смотрела и до сих пор смотрит на желание иметь свой дом, пусть и преимущественно в виде удачной пародии, как на источник мелкой эксплуатации и наживы.

Но грамотный градостроитель знает, что даже в густонаселённых территориях России (например, в московской агломерации) существует огромное количество неиспользуемой свободной земли. Что уж говорить в целом про необъятные просторы страны?

При правильной организации расселения каждый желающий гражданин России или готовый стать гражданином России иностранец имеет возможность получить большое количество земли и построить на ней хороший семейный дом или несколько домов. В случае правильных решений в России нет никаких препятствий для того, чтобы каждый желающий стал владельцем своего собственного поместья.

В данный момент у России есть уникальная возможность сделать ставку на государственно организуемый и направляемый процесс образования на добровольной основе нового сословия собственников земли и домов, владельцев современных поместьев - сословия помещиков.

Раньше такая возможность возникала помимо государственной воли, естественным образом. Как писал в 1912 году полковник Генерального штаба Русской императорской армии А.Е. Вандам про заселение казаками приамурья: <Теплый климат и безграничные пространства плодородной земли давали каждому желавшему возможность сделаться помещиком> (Вандам А.Е. (Едрихин А.Е.) <Наше положение> - в книге Вандам А.Е. (в книге опечатка и инициалы даны Е.А.) <Геополитика и геостратегия>, - Жуковский - Москва, 2002, стр. 69)>.

В начале 21 века уже государство должно сознательно и целенаправленно организовать возможности каждому желающему и способному сделаться помещиком.

Подобный десятилетний опыт у нас в стране уже есть. Речь идёт о целенаправленной политике выделения родовых угодий семьям коренных малочисленных народов в чрезвычайно сложных ситуациях нефтегазодобывающих регионов (прежде всего, Ханты-Мансийского автономного округа Тюменской области), а также о многочисленных общественных инициативах.

Помещик, а не предприниматель сумеет восстановить порядок в России и обустроить свою и общую жизнь.

Он живёт двухчастно: в доме поместья - в городской квартире. Работа его строится не только с точки зрения <градообразующего> предприятия на данной территории, но и достаточно свободно, с точки зрения участия в распределённом труде - нередко надомном - и применения так называемых <простых> технологий, позволяющих усилиями одной семьи выполнять работу более крупных производственных коллективов.

Обживать его в соревновании с другими поместьями и в отношении к высшим образцам организации поместий и усадеб во Всемирной Истории.

Помещик становится организатором и исполнителем задачи - добиваться процветания определенной для жизни земли.

Эта позиция во многом отражает красивую идею писателя В. Мегре о необходимости добиться обустройства и процветания по 1 га для каждого жителя России.

Большинство возникающих в настоящее время экологических или <альтернативных> движений видят в убегании от современной городской жизни едва ли не главную свою задачу и смысл. Чрезвычайно модными являются <пейзанские> настроения - опроститься и уйти в природу, бросить вредные города.

Для нас дело не в дезурбанизации, т.е. отказе от городских форм жизни.

Наоборот, возникает задача проектирования новых форм расселения и организации жизни на территории, конструирования систем расселения и зонирования территорий в интересах всех сфер жизни и нового <класса> помещиков.

В итоге возникает не дезурбанизация, а движение за особый новый тип урбанизации - движение за поместную урбанизацию.

Очевидно, что поместная урбанизация может осуществляться прежде всего за счёт правильного учёта и зонирования земли.

Приоритетным станет зонирование земли по железным дорогам, которые задают транспортную основу, <несущие> для коридоров развития на основе новой урбанизации.

Десять - пятнадцать километров по обе стороны железнодорожных путей составляют зону активной жизни.

Такой территориально распределённый вдоль железных дорог <город> или своего рода городская <ткань> может расселять помещика и в значительном удалении от мегаполиса или крупного города (до 100 и 150 км). Но это не является критическим и требует правильного планирования труда и критического пересмотра всех сторон привычного нам - заметим, индустриального - образа жизни.

Особо следует подчеркнуть, что урбанизационная основа поместной жизни наиболее ярко проявит себя в приоритете инфраструктур жизнеобеспечения (печально знаменитым ЖКХ). Качество жизни, прежде всего, будет зависеть от качества инфраструктур, т.е. их функциональности, минимальной затратности, стабильности и простоты эксплуатации.

Российская <национальная> идея на ближайшие тридцать лет может быть сформулирована так.

Каждой молодой семье, если она пожелает, свой собственный дом с полным инфраструктурным обеспечением мирового качества жизни.

Одним из первых шагов в этом направлении стало принятие в 1989 году постановления ЦК КПСС <О развитии индивидуального жилищного строительства>. Этим постановлением впервые после эпохи массовой застройки социальным многоэтажным жильем на основе бетона разрешалось индивидуальное строительство. И, несмотря на известную ограниченность этого разрешения (так, под индивидуальную застройку разрешалось выделять землю исключительно класса <неудобье>), оно положило начало домостроительству нового типа, альтернативного массовому многоэтажному многоквартирному жилью.

Сегодня пришло время не только придать процессу проектирования и строительства индивидуальных домов государственный организованный характер, но и превратить домостроительство в ядерную отрасль восстановления жизни в стране.

Такие семейные дома в массовом их исполнении вполне могут быть двухэтажными, привязаны к достаточному собственному участку земли, сгруппированы на основе адекватной для данного места схемы расселения в компактные поселения, привязаны к транспортным и иным стратегическим магистралям

В качестве страно- и регионообразующих стратегических магистралей необходимо, прежде всего, выбирать коридоры (в 50 - 200 км) по обе стороны линий железных, автомобильных и иных дорог.

Такие расселенческие коридоры можно назвать коридорами развития (это понятие активно используется Линдоном Ларушем мл. и его группой - см. многочисленные сайты в сети), а их совокупность - <ветвями>, <пучками>, <сетями> и <узлами> коридоров развития.

Так организованное на территории России расселение массово приобретёт совершенно новый вид.

Вместо традиционного сегодня крупноблочного <мешковидного> городского района появятся усадебно-поместные поселения.

Ключевой индустрией России станет домостроительство как обеспечение каждой семьи и личности собственным домом, достаточной землёй и полной инфраструктурой жизнеобеспечения (сегодня - ЖКХ).

Стоимость дома составит около двадцать лет трети заработка ведущего работника и станет доступна каждой семье в России.

Создание качественных домов и индустрии их обслуживания выступит главной сферой использования российских лесов как строительного, мебельного, биотехнологического и топливного (энергетического) материала.

Помимо введения института арендуемой собственности на землю для всех желающих, социальных, культурных, экономических и многих других выгод предоставления каждой молодой семье собственного дома, постановка деревянного домостроительства в качестве сверхбазовой, основной индустрии страны позволит получить фактически неограниченный экономический эффект буквально <из ничего>.

Речь идёт о замыкании лесной и металлопромышленной отраслей на деревянное с автономной системой жизнеобеспечения домостроительство.

Россия сегодня продаёт не менее 80 % своего леса в виде кругляка и по чрезвычайно низким ценам (поскольку не контролирует системы потребления и сбыта конечной продукции высокого передела). То же самое касается и металла, который идёт на экспорт преимущественно таким же <кругляком>. Тут же важно заметить, что обратно в страну возвращается не более 20 % прибыли от экспортируемого леса и металла.

Третьей отраслью, которая требует своего замыкания на домостроительство - это пищевая и производство мелких бытовых вещей (опять же, не менее половины которых - и питания, и бытовой мелочёвки - сегодня является импортируемыми!).

Именно в организации современной индустрии и культуры домостроения у России существуют гигантские резервы кардинального поднятия качества жизни при минимальных финансовых затратах и вложениях.

Организованное государством домостроительство является стержнем стратегии восстановления и развития страны, доктринальной идеей и безусловным политическим приоритетом.

Возможность собственности на отдельные дома и земли под них позволяет проектировать и реализовывать неограниченно разнообразные, своеобразные и общностно-сообразные системы и схемы расселения на конкретных территориях и местах.

Никто в мире не живет в железобетоне. Только в СССР в конце 50-х годов была сделана исключительная ставка на этот вид строительного материала.

В железобетоне, тем более, в панельном, попросту нельзя жить с экологической точки зрения.

Даже одно только внимательное рассмотрение <панельного тупика> должно вынудить нас ставить вопрос о фундаментальной смене образа жизни и пересмотра наших взглядов на качество жизни, разработку принципиально новых критериев того, какая жизнь является <нормальной>.

Выход из этого <панельного> или <железобетонного> тупика может заключаться только в полной смене нашего мышления и всех парадигм организации жизни и строительства. (подробнее - см. приложение 1).

В силу известных обстоятельств и, прежде всего, недолговечности и вредности многоэтажных домов из панельного железобетона, износ жилищного фонда в течение ближайших десять лет приблизиться к 70 - 80 %.

Нам неминуемо предстоит тотальное и полное обновление всего российского жилищного фонда. Альтернативы такой масштабной и вынужденной уже сегодня задачи нет.

Пока же жилищное строительство никак не организовано и, следует признать, происходит исключительно бестолково.

Поэтому сегодня следует правильно определить стратегию и методологию обновления.

Прежде всего, нельзя допустить некритического воспроизведения железобетонного домостроительства. Зачем же опять строить плохой фонд?

Гигантские трудности ждут нас и в плане темпов и скорости обновления жилищного фонда.

Сегодня по уровню ввода жилья мы находимся на уровне 50-х годов. В настоящее время жилья вводится существенно меньше, чем в 80-е годы и примерно равняется вводу жилья в 50-е годы.

Общий ввод жилья за 1996 -2000 гг. составил 160 млн. кв. м против 143,3 млн. кв. м за 1951 - 1955 гг. и 280,8 млн. кв. м за 1956 - 1960 гг. при вводе за 1986 - 1990 гг. 343,3 млн. кв. м. (т.е. более чем в два раза по сравнению с концов 90-х гг. - см. <Российский статистический ежегодник. 2001>).

При этом заметен существенный рост в индивидуальном жилищном строительстве за период 1990 - 2000гг (11 лет) было введено 91,9 млн. кв. м, что составляет при средней площади 90-100 кв. м около 1 млн. домов и иных построек.

И, конечно, необходимо исходить из того, что за последние два десятилетия кардинально поменялась мировая ситуация и индивидуальные установки и представления населения всех развитых стран и российского населения.

Сознание сегодняшнего жителя России уже не в состоянии без прямого насилия принять идею многоэтажного железобетонного строительства.

В Москве и других крупных городах покупка квартир в панельных домах связана, конечно же, не с выбором покупателей, а с необходимостью максимально дёшево и быстро купить квартиру в столичных мегаполисах как своего рода пропускной билет в большие возможности - в <высшую цивилизацию>. ( <зелёную карту>).

Также невозможно инерционное продолжение <дачного> строительства бесконечного числа летних времянок. За предыдущие десятилетия в результате отсутствия государственной воли и государственного ума уже была произведена колоссальная растрата жизненной энергии советского народа.

Наконец, необходимо ясное и однозначное определение с рассчитываемым сроком эксплуатации, жизненности нового жилья в России. Альтернатива здесь проста. Либо основная часть жилья будет исходно проектироваться на столетие (как минимум) по образцу городского строительства в досоветской России, либо на 20 - 40 лет, как это было решено в 60-е годы.

Важным отправным моментом является стоимость жилья. Очевидно, что только при стоимости жилья 200 - 300 долларов за метр возможны реалистичные схемы обновления жилья, захватывающего всё население и все регионы страны.

Наконец, обновление жилья с необходимостью будет сопровождаться полным обновлением магистральных инфраструктур, которые сегодня изношены не в меньшей, если не в большей даже степени, чем жильё.

Отсюда - единственной полноценной стратегией тотального обновления жилищного фонда является одно и двухэтажное домостроительство на 3-4 поколения родовой семейной истории.

Отказ от железобетона не является критическим для страны.

Следует отметить огромное значение - экономическое, экологическое и идеологическое - использования в качестве базового строительного материала именно дерева и вообще продуктов леса.

Дерево является не только лучшим строительным материалом - абсолютно экологичным, самым долговечным, пожароустойчивым и легко утилизуемым (об этом однозначно свидетельствует многовековой опыт деревянной России; см. также многочисленные работы по истории деревянного зодчества и архитектуры), но и абсолютно возобновляемым ресурсом, поскольку при правильно организованном лесоводстве изъятую древесину можно заново вырастить или просто получить самой вырастившейся через 15 - 25 лет (интересно, что это также совпадает с периодом поколенческого воспроизводства).

Огромное значение для энергообеспечения и для улучшения качества самого леса имеет максимальное использование <побочных> лесоматериалов: веток, дров, соломы и пр. Если использовать нефть, сформировавшуюся миллионы лет назад, в качестве топлива, по известному высказыванию нашего гениального мыслителя Д.И. Менделеева, то же самое, что и топить печь ассигнациями, то обогревать помещения газом и электричеством, даже углём - это является крайней бесхозяйственностью в лесной стране.

Причем, повторим, максимальная утилизация отходов лесозаготовок, просто старого, больного или порушенного леса является не просто выгодным, но и обязательным для лесоводства как воспроизводственной индустрии, для обеспечения наиболее эффективного воспроизводства леса.

Отсюда домостроительство, завязанное на лесоводство и индустрию автономных (типа <один дом - одна <котельная> - одна <канализация>) систем жизнеобеспечения, является магистральным путём восстановления и развития России, внеэкономического способа организации жизни в стране.

Здесь стоит кратко заметить, что внеэкономическая форма деятельности в России требует промысливания, проектирования и организации принципиально новых сфер деятельности - воспроизводственной промышленности, воспроизводственных индустрий.

Лесоводство является здесь одним из самых точных и наглядных примеров, хотя воспроизводственно должны строиться и рыбоводство, и сельское хозяйство (льноводство и пр.) и домостроительство и другие сферы.

Такие индустрии не исключают традиционное производство или изъятие природного ресурса (леса, рыбы и пр.), но предполагает такое изъятие в качестве одного только из элементов длинных циклов воспроизводственности.

Сельское хозяйство и деревенскость, традиционное хозяйство народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, таким образом, в начале 21 века следует рассматривать не по-индустриальному, т.е. не с точки зрения конкретных орудий труда и режимов работы и отдыха, а с точки зрения уникального опыта воспроизводственности, веками опробованной цикличности форм организации жизни и деятельности.

Все базовые виды отопления и частично энергопроизводства в течение нескольких десятилетий следует перевести на биомассу, прежде всего отходы лесодобычи и иные формы заготовки растительной биомассы.

<Деревянная революция> как тотальное применение возобновляемого и фактически неограниченного ресурса ведёт к новому пониманию лесоводства, которое должно включать в себя грамотную и безвредную для леса <эксплуатацию> природных возможностей (рентоизвлечение), так и широкую организацию технических мероприятий.

Здесь укажем только на три подобных направления работы.

Во-первых, это искусственное <залесивание> городов, особенно таких мегаполисов как Москва. Разнообразные проекты в рамках национальной программы <Город-лес> (или <Зелёная революция> и пр.), привлечение общественности и детей для проведения непрерывной работы по посадке и ремонту деревьев, кустарников, иных насаждений должны стать ведущей отраслью российской промышленности. Иначе в крупных городах попросту невозможно качественно жить.

Во-вторых, речь идет о лесоводстве как планируемом воспроизводстве массива леса и, главное, всего лесного биогеоценоза при одновременной организации сообразных биотехнологических производств и индустрий.

В-третьих, необходимо опережающим образом разрабатывать практику залесивания степей и гигантских обезлесенных пространств России, прежде всего Русского Севера.

Проблема земли всех сегодня чрезвычайно заботит.

В чём она эта проблема? В изобилии земли, бескрайности российских просторов.

Единственное, что осталось у России в качестве возможной собственности и ресурса - это земля.

И это неслучайно, поскольку после десяти сумасшедших лет без СССР

Вся осень 2002 года прошла под знаком борьбы против небывалого урожая. Правительство и журналисты ломали голову над тем, куда девать зерно, столь нежданно уродившееся в огромном количестве.

Что из себя представляет Россия как поселенческая ткань?

Перенаселенный Кавказ, перенаселенную Москву, Санкт-Петербург, Екатеринбург и Новосибирск, может, еще с десяток крупных городских агломераций. Целые наши Севера, Дальний Восток и Сибирь уже близки к мерзости запустения.

Между этими точками перенаселения и жизни битком - огромные пространства заброшенной или дикой земли. Нашей российской Земли.

Более того, изо дня в день продолжается страшная по своему характеру и последствиям перекачка всех мало-мальски способных и подвижных людей из деревень, поселков и маленьких городков, отдаленных регионов в областные центры, в мегаполисы, в Москву и на ПМЖ[i].

Российская Северная цивилизация не может признавать частную собственность на землю, поскольку она практически невозможна как множество частных землевладений и вне единой государственной политики.

При этом важно заметить, что те, кто продвигают частную собственность на землю не имеют никакого не только цивилизационного проекта, но и национального или регионального проекта. К тому же спекулятивно-финансовый подход к землепользованию является прямым нарушение законных прав всего населения России.

Очень правильно обозначает проблему легитимности талантливый молодой писатель Артем Ермаков <Сегодня большинство из нас живет в городах. Но мы являемся законными наследниками тяглого ого населения Российской Империи, доверившего свою землю лично Императору. Мы также правопреемники граждан Советского Союза, которым официально принадлежала вся (не 6 или 12 соток, а вся!) территория страны. И только мы имеем суверенное право устанавливать режим распоряжения нашей землей> (Ермаков А. У нас отнимают нашу землю. 20.09.2001 - в интернет-журнале "МОЛОКО" - http://www.hronos.km.ru/public/2001/ermakov01.html ).

Земля является базовым инфраструктурно-пространственным условием воспроизводства и развития осмысленной жизни на территории и поэтому она должна быть исключительно и безоговорочно в государственной собственности.

Совершенно другое дело - это конкретные формы решения проблемы максимального рентоизвлечения с данного участка земли при полном сохранении плодородия и других базовых характеристик этой земли.

Следует признать, что при огромном количестве попыток хвататься и решать второстепенные или попросту выдуманные проблемы, в стране отсутствует целенаправленная работа с тем, что тотально определяет достоинство и самочувствие каждого человека.

Сюда входит всё, с чем ежедневно и ежеминутно имеет дело каждый житель страны. Круг общения, работа, достоверная информация, жильё, среда обитания, воздух, медицина, школа, набор базовых услуг - вот те элементы, которые в совокупности составляют качество жизни.

Качество жизни в мире становится сегодня важнейшей категорией государственной политики. И это правильно. Как пишет член-корреспондент РАН С.Ю. Глазьев в научном докладе <О стратегии развития российской экономики> (М, 2001): <Стереотипы <общества потребления> замещаются ориентирами качества жизни> (с. 6).

Понятие качества жизни ни в коем случае нельзя путать с понятием уровня жизни. Качество жизни является интегральной характеристикой, в которую входит согласованный комплекс параметров: наличие возможности высококвалифицированного и интересного труда для каждого взрослого человека, уровень жизни (сегодня надо - в ближайшие два года надо его довести до хотя бы 300 - 400 долларов в месяц на человека), свободное время и качество этого свободного времени (досуг), число и характер самоубийств (особо выделяя самоубийства детей и подростков), смертность и структура смертность, перспективность и безопасность детства, семейность, количество детей в семье, частота разводов, здоровье и образование детей, качество питания, качество одежды (особенно ежедневной), качество информации с точки зрения её достоверности и полноты, ценовая и техническая доступность передвижения по стране, безопасность на транспорте и общая безопасность, отсутствие криминального давления, элементарная чистота и порядок и пр.

Общество, в котором воспроизводство и наращивание мирового качества жизни каждого гражданина станет первостепенной государственной задачей, станет лидером цивилизации мирового качества жизни.

В России качество жизни является сегодня преимущественно отвратительным. Но это носит не только социально-экономический текущий характер, но и имеет фундаментальный эпохальный смысл. Качество жизни не стало безусловной ценностью и всеобщим приоритетом и поэтому, несмотря на достижения техники, на возможность достижения высокого уровня жизни, сама социальность как система базовых характеристик жизнедеятельности человека имеет крайне низкое качество.

Достаточно сопоставить, для наглядности, реальное качество жизни в типичной поморской деревне, скажем, 18-го века с качеством жизни в западном городе того же века, в современной поморской деревне и в современном большом городе, к примеру, в мегаполисе Москве. При этом, конечно, надо вынести за скобки чисто временные дополнительные возможности (хронизмы) типа разницы с технике и пр.

Никто не докажет мне, что с позиции ключевых критериев качества жизни Москва существенно выиграет. Даже по уровню оплаты труда, если, опять же, вынести за скобки отсутствие подобной оплаты труда жизни то основная часть <большого московского заработка> уходит на обеспечения обязательных и элементарных условий жизни. Те рабочие, которые приезжают из республик СНГ и умудряются накапливать какие-либо средства, делают это исключительно за счет отказа от обеспечения для себя человеческих условий жизни.

Разумеется, в этом направлении, как и везде, нужны фундаментальные социологические исследования и, более того, создание системы непрерывного оценивания и мониторинга качества жизни, динамики качества жизни, систем сопоставительной оценки качества жизни на разных территориях и пр. Но ключевые определения ясны сегодня и из общих данных, наработанных серьезной наукой сегодня.

У России на сегодня достаточно земли, поэтому геополитика как целевая организация территорий, поверхности Земли интересна России исключительно как внутренняя геополитика - т.е. ограниченная своими естественными границами.

Главной задачей внутренней геополитики является организация правильных систем расселения на территориях как основы достижения наивысшего качества жизни.

Для этого требуется интенсивное освоение жизни на территориях, реколонизация собственной территории с точки зрения её перспективного обживания - кардинального повышения качества жизни в каждой <жилой точке> территории.

Организация процессов цивилизационного расселения в России требует выделения высоких образцов и форм и низких или <отсталых> систем организации жизнедеятельности и труда.

Вообще понятие цивилизации исходно и формировалось в качестве инструмента организации процесса переделывания в лучшую сторону <отсталых>, <диких>, <примитивных>, <варварских> народов, обществ, социальных слоёв, отдельных людей и пр., приобщения их, каким-то образом выпавших из приобщенности к нормам жизни высших сословий.

Правда, парадокс современной ситуации состоит в том, что однозначного распределения <продвинутых> и <отсталых> обществ и народов сегодня уже нет. Те, кого еще совсем недавно запросто именовали <отсталыми> народами сегодня выступают безусловными маяками и лидерами человечества в сфере экологии и жизнедеятельности, а те, кто еще и сегодня пытается узурпировать за собой звание <развитых обществ>, <развитой цивилизации> всё чаще демонстрирует неспособность жить в современном мире и неперспективность своих форм жизни и деятельности.

Для России необходимо рассматривать процессы цивилизации не в плане приобщения к мифической <высшей цивилизации> (на чем настаивают так называемые <западники> и <либералы>) и не в плане ностальгии по навсегда ушедшей в прошлое высокоразвитой <советской цивилизации> (см. хорошую книгу С.Г. Кара-Мурзы <Советская цивилизация>), а в плане выдвижение самой Россией и для себя высших задач и норм жизни, под реализацию которых и надо перестраивать существующие формы жизни и деятельности в стране.

Такой подход требует внутренней геополитики и колонизации с позиции новой цивилизации существующих укладов или реколонизации.

Реколонизация строится на том, что предполагается освоение, даже переосвоение уже существующего и функционирующего. Реколонизация в отличие от колонизации требует описания процессов своей организации не на чистом листе, на на tabula rasa - а в материалах уже действующих систем. В языке системомыследеятельностной методологии это формулируется так проблемы работы с развитием системы, <нарисованной> на системе.

Категорию месторазвития ввёл географ и историк Пётр Савицкий - тот, который познакомил в ГУЛАГе Л.Н. Гумилёва с евразийством и, по ясным замечаниям самого Гумилёва, во многом определил теорию этногенеза и пассионарности.

По Л.Н. Гумилёву <подлинным месторазвитием является территория сочетания двух и более ландшафтов>

Это чересчур естественнонаучное представление о месторазвитии должно быть дополнено гуманитарными представлениями либо нестандартными представлениями о ландшафте как общественно-деятельностном в первую очередь феномене.

Нам представляется, что наиболее значимым является проектное применения термина мироразвития. Если по Л.Н. Гумилёву <месторазвитие, или родина этноса - неповторимое сочетание элементов ландшафта, где этнос впервые сложился как система>, то пространство, в котором этнос или подобная историческая общность складывается в настоящее время или .

Этногенез, разумеется, не завершался никогда, идет в наше время и всегда будет идти.

Отсюда требуется принципиально новое представление о частично планируемом и рассчитываемом этногенезе. Конечно, этногенез не является искусственным процессом, но из этого совершенно не следует, что рассматривать этногенез следует исключительно в прошедшем залоге, а не в будущем.

Также неправильно в исходном термине <мироразвития> развивать геодетерминистский момент (обусловленность развития преимущественно географическими факторами и естественно-натурально понимаемым ландшафтом) и геополитический, представляющий это месторазвитие как масштабное пространство типа евразийского.

Месторазвитие - это проектирование социально-антрополого-экономическо-территориальной единицы как развивающегося комплекса с максимальным качеством жизни.

Какую деятельность и труд возможно и нужно организовывать в поместьях?

Здесь возможно опираться на так называемые <простые> технологии, позволяющие индивидуальным, семейным или артельным трудом осущесвлять сопоставимую с традиционными производственными единицами (завод, фабрика, ферма ) деятельность.

Такие простые технологии и создают основную форму постиндустриальных форм жизни и деятельности.

Однако было бы большой ошибкой считать, что введение массовых <простых> технологий может (а многие считают, что и должно) сопровождаться развалом промышленности, деиндустриализацией.

Создания системы <простых> технологий возможно исключительно при форсированном развитии новых индустрий и крепких базовых отраслей и традиционных индустрий.

Нужно ли уничтожать противоположности между городом и деревней

В обычном представлении этот марксистский тезис о необходимости уничтожения противоположности между городом и деревней означает постепенное превращение села сначала в поселки городского типа и, затем, в большие города. Такое понимание, разумеется, не только нереалистично, но и неправильно. Причем, оно является именно индустриальным, а не марксистским или коммунистическим.

Так, в начале прошлого века наш великий мыслитель и ученый Дмитрий Иванович Менделеев писал: <Русские люди начали в большом количестве стремиться в города... Эволюция эта, по мне, такова, что против нее просто смешно бороться, а окончиться она должна лишь тогда, когда, с одной стороны, города станут расширяться... когда внутри их появятся большие парки, сады и пр., т.-е. в городах будут стремиться не только к тому, чтобы жизнь была по возможности здоровой для всех, но и было достаточно простора не для одних детских скверов и спортивных игр, но и для всякого рода прогулок, а, с другой стороны, в деревнях, в фермах и т.п. внегородских поселениях будет скопляться такое число жителей, что и там придется строить многоэтажные дома, и вызовется потребность в водопроводах, уличном освещении и т. п. городских удобствах. Все это приведет с течением времени к тому, что вся страна, достаточно тесно населенная, покроется частым сплоченным населением, а между жилищами будут, так сказать, огороды или сады, необходимые для произведения питательных веществ, да фабрики и заводы, производящие и переделывающие такие вещества". (Д. Менделеев, "К познанию России", 1906 г., стр. 61 - 62.).

Но мысль Д.И. Менделеева как всегда шире и смелее любых рамок своего времени. Фактически, уже сто лет назад он вводил представление о возникновении сплошной поселенческой ткани и о необходимости новых форм жизни и деятельности.

Сегодня уже очевидно, что речь должна идти не об уравнивании городских и деревенских условий, а, наоборот, о планировании такого цивилизационного сдвига, когда качество деревенской жизни станет безусловно опережать городские и выступать зоной мирового качества жизни.

Способен ли мир в 21 веке порождать новые общества и цивилизации?

Мир сегодня является свидетелем необратимого старения индустриальной цивилизации. Никто больше не видит смысла в работе ради работы, в производстве ради производства, в заработке ради заработка. Романтика <кирпичных корпусов> и <дымных труб>, как традиционно описывают индустриальный идеал, более невозможна.

Индустриальная цивилизация ставит в основу общественного развития и процесса цивилизации принцип усердия (собственно англ. industy) и труда. <Как поработаешь, так и полопаешь> - вот грубое описание коренного смысла индустриальности.

И в этой первостепенности труда и усердия для всех нормальных людей лежит огромный положительный смысл, требующий безусловного воспроизводства и продолжения в рамках новых форм жизни и деятельности. Более того, именно воспроизводство трудового принципа является критерием успешности и целесообразности нового цивилизационного строительства.

Когда в современной России труд и заработок оказались полностью разорванными, а фабрично-заводская формация труда системно деградировала и оказалась замещенной ремесленным или попросту неквалифицированным трудом ради физического выживания, то это ни в коей мере не указывает на рождение чего-то нового, <светлого>, устойчивого и перспективного, а является свидетельством провала <реформ> и их безусловно антицивилизационного смысла.

И именно по причине нелюбви и даже пренебрежения к индустриальной цивилизации, неминуемо приводящих к неспособности построить способ её воспроизводства, лежит, с моей точки зрения, нежизненность и неперспективность разнообразных концептов и проектов так называемого <постиндустриального общества>.

В самом деле, что положительного, помимо обозначения через приставку <пост> следования после предыдущей индустриальной цивилизации, предлагают авторы и сторонники постиндустриального общества?

Причем, в этом <после> лежит не только исключительно негативный момент символического <прекращения> и <зачеркивания> индустриальности, но и автоматическое воспроизведение главного порока Нового Времени и самой же этой индустриальности. Речь идет о фундаментальном представлении истории как закономерного, почти естественно-научного процесса, развёртывающегося <по пути прогресса>.

Именно такое видение истории как естественной силы, действующей на основании программы, является корнем формационно-стадиального представления марксизма о <последовательной смене общественно-исторических формаций> и фактически всех, даже самых ярых <антимарксистских> теорий.

Не являются исключением и идея постиндустриального общества, которое <закономерно>, <как результат научно-технического прогресса> <приходит на смену предыдущему строю>.

Особая чудовищность подобных законопостроений состоит в том, что сама по себе история - одна, единична, экземплярна и предполагает соответствующее историческое творчество и сверхусилие людей в каждый конкретный момент. Вместо этого придумываются разнообразные <достоверные> схемы, которые и должны сами по себе, фактически вне усилия человечества, якобы привести к новой, более высокой и развитой формации.

Этот корневой порок современного сознания и мышления не в силах поколебать очевидные для огромного количества здравомыслящих людей свидетельства автоматического не прогресса, а регресса и деградации, равно как и отсутствие автоматического нарождения чего-то принципиально нового.

Стремление же людей предпенсионного возраста изобразить <революцию> и <кардинальный цивилизационный сдвиг> из факта появления неизвестных им в детстве и юности персональных компьютеров и интернета следует относить, скорее, к разряду занимательных массовых психологических отклонений, чем к описанию реального процесса рождения и развития некоего <информационного общества>.

Новые общества и цивилизации не нарождаются автоматически и вне воли и сверхдеятельного участия человека. Все разговоры об эволюционности преобразований в лучшем случае могут иметь в виду некоторые ограничения на революционность, под которой, в свою очередь, имеется в виду быстрота и резкость изменений, обращение к прямому насилию и т.п. Сама <естественность> эволюционности является прямым и незаконным переносом идеи эволюции из биологии 19-го века и ни в коей мере не является обещанием Господа Бога работать за человека и человечество.

Чтобы не оказаться заложником уже не работающего более общества, формации или цивилизации и, тем более, чтобы уловить дух времени и характер возможных преобразований, принципиально нового направления общественного развития - необходимо кардинальное преобразование сознания и мышления, последовательный отказ от инерции воспроизводимых представлений и, главное, самоопределение к новой жизни.

Способен ли мир в 21 веке порождать новые общества и цивилизации? Как возможна организация целенаправленного общественного развития? Возможно ли вообще общественное развитие?

Либерализм и неолиберализм пытались <выскочить> из этой проблемы, приписав её исключительно <коммунизму>, <органически свойственному коммунизму насилию> и призывая сделать ставку на разнообразные <самоорганизующиеся> силы, концепт которых берет своё начало в Новое Время от знаменитой <невидимой руки рынка> Адама Смита.

Сегодня, в первые годы 21 века, когда мы имеем возможность анализа более чем 20-летнего опыта форсированного применения неолиберальных теорий и практик, с моей точки зрения, необходимо со всей решительностью вынести справедливый приговор неолиберальной идеологии и технологии и переходить к постлиберализму как непременному условию адекватности реальным мировым проблемам.

Постлиберализм как вопрос о содержании и формах организации общественного развития ликвидирует комфортность самосознания как для <эффективных менеджеров> типа А. Чубайса, так и для рядовых солдат рыночной самоорганизации. Но, пожалуй, нельзя и далее оставлять в качестве критерия эффективности государственного и регионального управления подобную комфортность тех, кто по факту не способен к социально-экономическому творчеству. Следует во что бы то ни стало подступаться к проблеме организации общественного воспроизводства и развития, вырабатывать в отсутствие внятной государственной позиции, общественную позицию и коалицию.

Концепция неотрадиционализма подробно разрабатывалась группой ученых под руководством А. Пика (А. Пик <Неотрадиционализм на российском Севере>, 1995г; также была переиздана Циркумполярным Институтом Канады (Эдмонтон) в 1999 году в серии <Арктические исследования>, N 6: NEOTRADITIONALISM IN THE RUSSIAN NORTH).

Однако сама проблематика и термин неотрадиционализм получили достаточно широкое распространение в конце 20-го века, в частности, в области градостроительной деятельности и в литературоведении.

Неотрадиционализм указывает на критическую важность для любого движения вперед определения той традиции или традиций, которые в обязательном порядке должны быть воспроизведены и усилены. В этом неотрадиционализм противостоит концептам модернизации и идеям постмодернизма, что и определяет его происхождение и значимость для применения при программировании новых форм жизни и деятельности.

Хотя в социально-политической области непосредственным толчком для формулирования и разработки концепции послужил уникальный опыт взаимодействия с коренными малочисленными народами Севера, Сибири и Дальнего Востока, идея неотрадиционализма, с моей точки зрения, может и должна быть перенесена в значительно более широкий контекст современного цивилизационного строительства. Более того, даже наоборот - именно благодаря тому, что неотрадиционализм родился в условиях обсуждения проблем коренных народов, он имеет огромную ценность для поиска новых путей всего человечества.

Новая организация жизнедеятельности и труда

Новая неотрадиционная организация жизнедеятельности и труда, которая могла бы составить ведущий уклад цивилизации, должна основываться на сетевой форме организации поселений этой цивилизации и на свободном построении форм кооперации жизни, труда и соседства.

В 70-е годы в России стал складываться единообразный индустриально-советский тип организации жизни, когда существовали резко отделенные друг от друга место проживания (<квартира>), место труда (<работа>) и место отдыха (рекреации) и разнообразной подпитки (<дача>).

Место проживания представляло из себя в среднем <хрущёвку> в <хрущёбе>, а место работы - завод или фабрику с массово-поточным трудом в течение 6-8 непрерывных часов (смены). Рекреация происходила в сараюшке или старом, как правило, купленном в умирающей деревне, доме на двух-трех сотках земли.

В городах стали возникать огромные <спальные районы> и фабрики-города (районы), а в деревнях, особенно в центральных усадьбах, которые продолжали оголять периферийные деревни, появились многоэтажные блочные и, реже, кирпичные дома городского типа, а также, прямо как у городского жителя, дачи.

Наблюдалась своеобразная реализация лозунгов <ликвидация идиотизма деревенской жизни>, <преодоление отсталости деревни> и пр.

Сейчас в связи с общей примитивизацией и нередко деградацией жизни и деятельности, а, с другой стороны, также по причине различных локальных инноваций и экспериментов в России наблюдается резкая диверсификация и стратификация жизни и работ.

· БОМЖ или более благообразный латиноамериканский вариант трущоб с несистематической очень кратковременной и низкоквалифицированной подработкой

· Ремесленничество, в том числе и разнообразные формы искусства

· Устойчивый и нещадно эксплуатируемый индустриализированный массово-поточный труд и спокойное место для ночного отдыха (<халупа>)

· Индустриальный квалифицированный труд и <ячейка> или <машина> (по Карбюзье) для жилья

· Менеджеральный труд и богатые условия жизни (загородный дом и 1-2 квартиры в городе)

Конечно, интерес представляют именно экспериментальные формы жизни и труда в России и мире. В ближайшее время необходимо провести инвентаризацию и описание таких форм, а также построить их типологию и обобщения перспективных форм жизни.

Крайне интересными являются такие известные проекты как создание вокруг ноополиса <Лугового> (Лунинский район Пензенской области; руководитель Зайдфудим П.Х.) сети ноополисов, зарождающееся в Республике Белоруси движение по созданию фольварков (см., в частности, немецко-белорусский журнал <Технологии>; руководители Н. Масюкова и Б. Пальчевский), этнопарки и другие.

Сюда также следует отнести многочисленные национальные парки и иные природоохранные зоны, в рамках которых идет интересное экспериментирование с новыми формами организации жизнедеятельности и труда).

Цивилизационный подъём в России возможен только при условии коренного пересмотра представлений о смысле и содержании жизни основной части населения страны. И, прежде всего, речь должна идти о всеобщем народном ответе на вопрос о том, что нам делать с нашими пространствами: с землёй и с нами самими.

С моей точки зрения, базовым направлением цивилизационного подъема страны должно стать движение по общественному освоению жизни на территориях и созданию очагов мирового качества жизни. Это движение могло бы быть организовано вокруг процессов мироразвития как создания местными общностями наилучшего миропорядка и максимально возможного качества жизни на конкретной территории при централизованном инфраструктурном обеспечении.

С моей точки зрения, только прямым определением общественного развития в форме самодеятельных и свободно себя определяющих общностей возможно разрешить проблему как противостояния финансового и индустриального капитала, так и тупиковости финансового или индустриального направления общественной организации в России.

Так называемое <информационное общество> фактически очевидным является средством продвижения финансового капитала, а представления о населении как человеческом капитале отражают тупик индустриального развития.

С другой стороны, курс на строительство цивилизации может выступить инструментом решения проблемы глобализации - локализации, творческим исполнением здравой схемы действия <Мысли глобально - действуй локально>.

В отличие от западного коммюнитаризма (термин американского экономиста нобелевского лауреата Эмитаи Атциони, см. также, в частности, работы российского экономиста Г.Г. Пирогова), выделяющего сам момент общностей как субъектов в противовес, с одной стороны, индивидуализму и эгоизму и, с другой стороны, принудительной коллективности, процессы мироразвития должны быть непосредственно связаны с абсолютными характеристиками, представленными в форматах наилучшего миропорядка и максимально возможного качества жизни.

В рамках русской традиции общественной организации такие конкретные процессы воспроизводства и развития местных общностей на универсальных и абсолютных основаниях, позволяющих сопоставлять эти общности с любыми иными общностями мира, традиционно носят название <мира (<мiра>) и именно поэтому могут быть охарактеризованы как мироразвитие.

В рамках работ выдающегося интеллектуального сообщества советского времени (50 - 80-е годы) - Московского методологического кружка - проблематика общностей с мировой сопоставимостью и мировым уровнем целей и программ обсуждалась в логике процессов регионализации, а сама идея региона исходно производилась от латинского и средневековоевропейского regio (<царствовать>).

Значимость выделения мирового призвания, мирового уровня и мирового самосознания каждой общности как единственного основания субъектности населения на территории с тех пор только выросла и стала еще актуальнее. И с моей точки зрения, следует вывести эту идею из, как сейчас уже понятно, узкой и неудавшейся идеи регионалистики с тем, чтобы восстановить традиционное для тысячелетней России понимание субъектности: любя конкретную землю (малую Родину), самостоятельно обеспечивая себя работой на этой земле быть не только открытым миру, но и <всемирно отзывчивым>, <всечеловеком> (Ф.М. Достоевский), ставящим и решающим в своей ситуации мировые проблемы.

И эта открытость мировым проблемам не является чем-то удивительным. Ведь мироразвитие это не только <отстраивание> себя по Христу, но и многопоколенное мышление на многие десятилетия, на 50 - 100 лет вперед. Как жизнь повернется - это один вопрос, это её - <жизни> - дело, а делать каждое дело надо надёжно, верно, на век, навечно и думая технологически о 50 - 100 годах и о следующих поколениях. Мироразвитие - это способность к поколенческому программированию, это универсальное бытие в мире через промысливание судьбы нескольких поколений наперёд.

Разумеется, процессы мироразвития не составляет труда также представить как <развитие местного самоуправления>, только по отношению к конкретным задачам и обстоятельствам жизни данной общности или мира возгонка сложных трудовых и организующих жизнедеятельность населения процессов к формальной политической задаче ничего, с моей точки зрения, не даёт, не добавляет. На это, кстати, указывает и непрактичность в современной России идеи земства конца 19-го начала 20-го веков, которая по сравнению с <проблемой самоуправления> является несравненно более мощной и жизненной.

В самом деле, самоуправление ничего большего, чем то, что данная местность управляется сама с собой, не означает. Но как именно управляется, насколько эффективно управление в этой местности по сравнению с соседней местностью или с лучшими в мире местностями в России или за рубежом, для чего необходимо и что даёт приверженность данной земле и идеология земства - на все эти центральные вопросы идеология самоуправления ответов не даёт и, очевидно, никогда уже не даст.

Процессы мироразвития и мирообживания противоположны процессам разкрестьянивания и индустриального освоения, происходящим в течение 20-го века во всём мире и которые, безусловно, не следует представлять в России как исключительное следствие коллективизации и вообще только конца 20-х-30-х годов.

Целенаправленная организация процессов мироразвития может быть описана как программирование неотрадиционной цивилизации.

Смысл и содержание мироразвития сумели описать и сохранить для нас выдающиеся русские писатели-<деревенщики>, представители так называемой <деревенской прозы>. Несмотря на непрекращающиеся попытки представить этих писателей как своего рода бытописателей <старины глубокой>, с малопонятной для многих ностальгией описывающих то, что, если и было, то уже никогда не будет, необходимо, разумеется, увидеть за этой <деревенской прозой> подвиг описания и передачи последующим поколениям крестьянского сознания или, по-модному, менталитета как ядра и основания тысячелетней российской традиции.

И нельзя согласиться с академиком Игорем Шифаревичем, что <деревенскую прозу> прежде всего характеризует образ <прощания>.

<Почему <деревенская проза> так сильно задевает душу? Конечно, не <этнографией> - описанием того, как жили и работали е, это лишь фон. Благодаря Валентину Григорьевичу Распутину все это течение всегда, я думаю, будет ассоциироваться с образом <Прощания>. Ведь и ранящий душу пафос <Канунов> В. Белова заключается именно в том, что читатель погружается в жизнь, полную смысла и красоты, над которой, как он знает, занесен топор. Не говоря уж о <Годе Великого Перелома>, где топор уже опустился. Замечательно сказал о всём течении покойный В.Солоухин: <Эти люди прощаются, собственно говоря, с родной матерью, оставаясь одинокими и беззащитными на холодном и беспощадном ветру истории.

Это - прощание с теми дорогими нам чертами народной души, которые мы оставляем на пути пережитых и переживаемых катастроф, с которыми народ расстанется, если выйдет из теперешнего <Смутного времени>. Они действительно умрут, как умирал дом в недавнем пронзительном рассказе Распутина <Изба>. (Академик Игорь Шафаревич. <ОБРАЗ "ПРОЩАНИЯ" В "ДЕРЕВЕНСКОЙ ПРОЗЕ" (Поздравляем Валентина Григорьевича РАСПУТИНА с 65-летием со дня рождения!). 15 марта 2002 года> - <Завтра>, N 12 (435), 19.03.2002).

Выдающиеся произведения этих удивительных писателей-подвижников в своей совокупности стоят в одном ряду со <Словом о Законе и Благодати> митрополита Иллариона и так же, как и это <Слово>, выполняют функцию описания и сохранения для передачи из века 20-го в век 21-й принципа жизни в России, <духовного лица> народа, как формулирует это сам же И. Шафаревич.

Новое сознание определяется, с моей точки зрения, пятью основаниями:

1. Необходимостью достижения сквозного миропорядка (лада) и справедливых решений и действий в данном конкретном месте

2. Принцип личности, признающий в каждом, даже самом, казалось бы, несуразном человеке или ребенке личность - <кусочек Бога> - и выражающийся в безусловном уважении к личности каждого без исключения человека.

3. Прямая связь труда и качества жизни, невозможность каких-либо систематических <подарков> <просто так>, исходное решение и способность жить неиждевенчески, самообеспечивать себя в максимальной степени (а не <общество потребления>).

4. Достижение в данном конкретном месте для себя, семьи и общности (мира) наивысшего, вполне сопоставимого с мировым, качества жизни.

5. Выдвижение в качестве рамочного и определяющего универсального мирового проекта, программы мироразвития, затрагивающей весь мир, всю мировую тотальность, реализующуюся в космическом действии.

Отсюда, цивилизация может быть представлена как единство пяти принципов, каждый из которых вполне достаточен, в свою очередь, для образования автономных цивилизаций:

1. Цивилизации миропорядка и справедливости

Цивилизационный подъем или цивилизационное поражение?

Как известно, цивилизация нужна не вообще, а для тех, кто хочет и способен преодолевать собственное состояние <варварства>, <дикости>, <примитивности> или <отсталости>.

Цивилизация и ценна не сама по себе, а как тотальное средство кардинальной переорганизации сил, целенаправленной организации общественного восстановления, воспроизводства и развития.

России сегодня как никогда необходимо самоопределение своего населения к проблеме цивилизованности как собственной практической задаче.

Российское население в своей массе сегодня не только <устало>, но и попросту находится в невиданном с момента великой Победы в Великой отечественной войне разгромленном и разрушенном состоянии.

В массе своей люди однозначно принимают решение считать выживание ради выживания своей <национальной идеей> и именно на это всё чаще ориентируют детей и внуков.

Всё чаше наблюдателями отмечаются пограничный явления, невиданные в российской культуре. К примеру, ряд социологов достоверно отмечают возникновение в русских нечерноземных деревнях на рубеже веков такого нового явления как массового женского пьянства. Понятно, что уж если начинают пить женщины, на которых вообще держится весь современный сельский уклад, то дальше ждать, как говорится, нечего.

При этом возникает новое устойчивое убеждение, что <всегда есть куда хуже>.

Если на рубеже 80-х-90-х гг. чрезвычайно распространены были рассуждения по типу <хуже некуда>, из чего неявно следовало, что <хуже не будет>, <куда же, мол, хуже>, то открытием мирового значения 90-х годов стало то, что, оказывается, всегда есть куда хуже и <дна>, собственно, нет.

Многими журналистами и социологами отмечается устойчивый отказ от систематических трудовых и жизненных усилий, фактическая массовая <бомжиизация> населения.

Такая <опущенность> населения, безусловно, является результатом предательства элитой собственной страны, позарившейся на индивидуальное обогащение и допустившей массовый соблазн населения жаждой нетрудового или внетрудового обогащения.

В итоге, мы сегодня имеет <общество повышенной тревожности>, которое, по сравнению с 80-ми годами выживает, а не живёт и занятие <сельскохозяйственным трудом> которого является в чистом виде пародией на ий труд.

Прекрасно показано это, к примеру, в добротном социологическом исследования населения типичного российского провинциального города - Рыбинска, в том числе в сопоставлении с другими регионами России.

<Нетрудно догадаться, что ведущую роль в "самообеспечении" домохозяйств играет так называемая "жизнь с огорода". Как показывает одно из упоминаемых в работе исследований, 61% респондентов в качестве двух наиболее важных источников дохода назвали, наряду с зарплатой, выращивание сельскохозяйственной продукции. В Пскове, городе, который по многим параметрам может быть сопоставлен с Рыбинском, в 1994 г. 67% населения имели личные земельные участки для выращивания овощей и фруктов, а также подсобные помещения для хранения урожая (Вагин 1997: 61, 74). Результаты нашего обследования вполне идентичны и, более того, ярко демонстрируют весомый "вклад" огорода в обеспечение семей продуктами питания. Так, подавляющее число опрошенных (67,3%) имели садовый участок или дом в деревне; из них 5,3% практически полностью обеспечивали за счет участка свои потребности в овощах, ягодах и пр. и даже могли позволить себе продавать излишки; 34,5% - также обеспечивали себя "плодами земли", но уже ничего не продавая; большинство (51,7%) частично покрывали свои потребности за счет огорода; 7,1% были вынуждены большую часть необходимого покупать на рынке и в магазинах и, наконец, 1,3% отметили, что покупать приходится практически все.

Как подчеркивает Р. Роуз, выращивание горожанами продуктов питания представляет собой особенность "обществ повышенной тревожности" (Роуз 1995 [цит. по: Вагин 1997: 61]). В условиях таких обществ уже само наличие земельного участка представляет собой своего рода "страховку", своего рода "неприеосновенный запас". Участок даже не всегда эксплуатируется, его держат для того, чтобы в любой момент встретить трудности "во всеоружии": "У нас даже два участка. На одном дом стоит, правда маленький, грядки там, теплица небольшая. А на другом - ничего. Просто кусок земли в 10 соток и все. У нас работников немного, так что на один только сил и хватает. Когда предлагали в 1991 году, я и взял. Лишним не будет. Так, на всякий случай. Вдруг да понадобится (Михаил, 46 лет)> (Н.П.Космарская, Е.Б. Мезенцева. С мечтой о достатке, - в сб. <Права женщин в России: исследование реальной практики их соблюдения и массового сознания., т.1, М.: МФФ, МЦГИ, 1998)

Объемная картина ключевых регионов России представлена в огромном числе других работ современных социологов. Предельно наглядными и достоверными являются работы новосибирского социолога Юрия Плюснина, который показал единообразный структурный характер деградации современной жизни на таких разных регионах России как Русском Поморском Севере и Горный Алтай (см. Плюснин Ю.М. ПСИХОЛОГИЯ МАТЕРИАЛЬНОЙ ЖИЗНИ (парадоксы сельской "экономики выживания")> - http://philosophy.nsc.ru/PUBLICATION/PLUSNIN/1/Bm_wola.htm ).

Повсюду отмечается системная децивилизация страны, которая обозначает безусловный национальный тупик и ведёт к вычеркиванию народов России из Всемирной Истории..

Российское население по-прежнему стоит сегодня, как и пятнадцать лет назад, перед проблемой самоопределения и определения национального пути развития. Эта проблема подробно рассматривается мною в работе <Путь к себе Доктрина России в 21 веке: как построить мировую державу и не одарить мир геополитическим Чернобылем> (см. интернет-журнал <Русский Переплёт> - http://www.pereplet.ru/text/krupnov23apr02.html ).

Но можно и более технологически поставить вопрос.

Либо российское население, особенно в лице молодежи, примет решение на цивилизационный подъем и цивилизационное строительство, либо <пропустит> это решение и сам вопрос, и, тем самым, окончательно и невозвратно признает факт своего цивилизационного поражения.

За таким поражением и стоят децивилизация, варваризация, одичание, системная деградация, <латиноамериканизация>, <африканизация> и пр. разнообразные процессы со смыслом утери позиции и снижения уровня и смысла жизни.

Далее тем, кто не видит самой децивилизации в России или, возможно, не видит в происходящей децивилизации ничего страшного, тем, кто в этом случае выбирает цивилизационное поражение, читать незачем. Ниже я постараюсь изложить версию одного из возможных направлений цивилизационного подъема.

Итак, что же мы выбираем: цивилизационный подъем или цивилизационное поражение?

Цивилизационный подъём возможен прежде всего через поместное домостроительство для каждого желающего в мире и России.

Из года в год, изо дня в день мы возводим и возводим панельное жильё, в котором невозможно и невообразимо дорого жить.

Этими по видимости дешёвыми и скорыми на сборку многоэтажными коробками, которые на деле антиэкологичны и антиэкономичны, мы непрерывно воспроизводим железобетонный или панельный тупик.

При том, что никто в мире давно уже не живет в железобетоне.

Из той исключительной ставки на крупноэтажное панельное строительство на основе железобетона, которая была сделана в СССР в конце 50-х годов.

Именно железобетон оказался наиболее подходящим и выгодным для массового поточного индустриального строительства материалом.

Тупик является прямым следствием того, что страна перестала развиваться и органическая смена градостроительных укладов и поколений была заменена на хаотический самострой и импорт иностранных (и не лучших, заметьте) технологий.

Что такое железобетонные панельные многоэтажные дома, которые на сегодняшний день прочно составляют более половины уже имеющегося и вновь строящегося жилищного фонда?

Прежде всего - это непрерывное вредное воздействие железобетонных ограждающих жилище стен на человека, сходное, к примеру, с никак не оговариваемым неблагоприятным воздействием на человека нейлоновых рубашек и других избыточно искусственных вещей и объектов среды.

Причины отрицательного влияния бетона и железобетона (армированного металлом бетона) и сопутствующих ему условий жизни на здоровье человека такие: экранирование арматурой или элементами состава бетона электромагнитных полей, жизненно важных для нормального человеческого существования, отсутствие приточной вентиляции в квартирах панельных домов, особенно повышенной этажности, необходимость жизни в загазованном автомобильными выхлопами воздухе перекрестков жилых улиц и множество иных подобных факторов.

Вредны не только стержни и сетки арматуры железобетона. Сильно влияют на здоровье и состояние человека любые металлические конструкции, так как искажают естественный магнитный фон и космическое излучение.

Многие исследователи указывают на то, что железобетон <давит> на человека, в результате чего таких сооружениях люди быстрее устают. Причин этому несколько: наличие в цементе усваиваемых в процессе его обжига ядовитых веществ, а также использование в качестве заполнителей тяжелых бетонов горных пород с повышенным уровнем радиации. Причём это касается не только железобетона. И без арматуры застывший бетон (портландцемент) получается чрезвычайно плотным и исключительно тяжелым материалом (особенно, когда в качестве заполнителя используется тяжелый гранитный щебень или лавовые породы), что приводит к тому, что он, как говорится, <не дышит>.

Помимо <мягкого> вреда для здоровья, панельные дома из железобетона несут для человека прямую физическую опасность. Дело в том, что такие дома являются крайне нежёсткими, <хрупкими> и потому опасными, поскольку любые воздействия взрывного или сейсмического типа ведут к разрушению большей части дома и <складыванию> дома, словно он карточный.

Железобетонные ландшафты оказываются эстетически и символически вредными. И это подтверждает не только визуальная экология, наука, возникшая в 80-х годах прошлого века, но и многочисленные замечания чутких к красоте и безобразию окружающего мира людей. Они не радуют глаз и ежесекундно проповедуют культ индустриализма и обезличенной техносферы.

Знаменитый французский философ Жан Бодрияр в книге <Символический обмен и смерть> ещё за несколько лет до 11 сентября 2001 года так описывал символический смысл двух бывших башен Всемирного торгового центра (World Trade Center) в Нью-Йорке: <Здания Рокфеллеровского центра еще отражались друг в друге своими фасадами из стекла и бетона, включаясь в бесконечную зеркальную игру города. Эти же башни слепы и не имеют фасадов. Здесь устранена всякая референциальность жилища, фасада как лица, интерьера и экстерьера, заметная еще в здании Чейз Манхэттен Бэнк или же в самых смелых зеркальных небоскребах 60-х годов. Вместе с риторикой вертикальности исчезает и риторика зеркала. Остается только серия, замкнутая на цифре 2, как будто архитектура, как и вся система, выводится теперь из неизменного генетического кода, из раз навсегда установленной модели>[ii].

И те, кто выбрал именно эти башни для тарана захваченными боингами - не имели ли они в виду уничтожения именно символов безликости и тупика?

Железобетон оказывается сегодня системно античеловечным, направленным против человека, несоразмерным и безразличным к человеку - неантропоморфным. А мы строим и строим ещё более мертвенные бетонные коробки не для бизнеса и офисов - а в качестве собственного жилья и места собственного обитания.

Ну, а тем, кому всякие там <тонкости> типа здоровья и красоты не кажутся убедительными, следует знать, что железобетонные многоэтажные дома - даже самых новейших конструкций - являются антиэкономичными.

И подобная антиэкономичность является закономерной.

Во-первых, как мы уже писали, панельные дома исходно рассчитаны на копеечные по цене тепло, электричество, воду. Наружные ограждающие панели по условиям теплопередачи рассчитывались, исходя из очень низкой цены на централизованно подаваемые теплоносители. Отсюда низкие теплотехнические показатели наружных стен, потери в сетях тепло- и водоснабжения, большое лифтовое хозяйство за счет средней этажности в городах в девять и более этажей.

Во-вторых, железобетонные дома недолговечны и очень быстро изнашиваются. Именно поэтому мы уже вошли в последние два года в полосу тотального износа жилищного фонда, который уже в течение ближайших десяти лет составит 70 - 80 процентов.

Но, в-третьих, и главное, дело не только в самих домах и квартирах. Железобетонные многоэтажки требуют исключительно централизованной инженерной инфраструктуры - то есть того, что мы сегодня именуем жилищно-коммунальным хозяйством (ЖКХ).

Это значит, что при этих коробках должны быть крупные головные объекты - водозаборы, очистные сооружения, ГРЭС, трансформаторные или распределительные станции, от них к районам жилой застройки должны идти магистральный сети, которые затем последовательно ветвятся на городские, межквартальные и внутриквартальные сети, расширяясь пространственно и подобно кровеносным сосудам снижая сечение (мощность) вплоть до капилляров. Внутриквартальные сети подключались к конкретным зданиям, внутри которых инженерная разводка относилась уже к их оборудованию. Весь этот инженерный комплекс собственно и именуется жилищно-коммунальным хозяйством.

Эксплуатация и поддержание в рабочем состоянии всего этого инженерного комплекса и задаёт исходно сверхзатратную экономику жизнеобеспечения.

Тупиковость курса на панельное и железобетонное строительство в наши дни почти не обсуждается. И так упали объёмы работ и темпы строительства - чего же их ещё, мол, осуждать и обсуждать. Спасибо хоть, что домостроительные комбинаты ещё как-то фурычат, работу дают и отдельные дома строят.

Если и приводятся недостатки, то они, как правило, сводятся к вторичным вещам: плохому тепловому балансу наружных стен (дома, как говорится, <холодные>), сильной слышимости, плохой изоляции, унылому внешнему виду, ограничения по планировке и перепланировке и т.п.

Нередко желание продать построенное жильё ведёт к тому, что принципиально новым и альтернативным жильём представляются дома, в основе которых монолитные конструкции или же кирпичные многоэтажные дома, в качестве каркаса которых используется опять всё тот же железобетон. При этом нередко <по умолчанию> предполагается, что, к примеру, монолит или монолитный <сэндвич> (т.е. монолит, который заливается внутри каркасного материала, например, полистерола) не хуже, а даже лучше привычного панельного железобетона. А это не так.

И людям нисколько не легче, что за этим умолчанием стоит, скорее всего, не прямой обман, а элементарное незнание или попытка не обострять сложившуюся ситуацию.

И вот: в целом за первые годы 21 века доля панельного домостроения в Российской Федерации опять растёт, начинают наращивать объемы производства домостроительные комбинаты, которые простаивали в начале 90-х годов. Всё в большей степени начинают применяться композитные технологии, сочетающие монолит, пенобетон и ячеистый бетон, кирпич, мелкоштучные блоки, панели в разных вариантах.

Известный представитель <неформальной медицины> Юрий Андреев в книге <Три кита здоровья> пишет: <Будучи с головой погруженными во вселенский Океан, мы жалко и глупо пытаемся тем не менее от него отгородиться - то ли посредством синтетической одежды, изолирующей нас от благотворного влияния природы, то ли забираясь в железобетонные жилища, жадно слизывающие все свободные электроны со своих обитателей, то ли облекая города в смог, намертво отделяющий нас от ультрафиолета и в то же время убийственно разъедающий сторожевой слой озона. Логика здесь такая: коль скоро так принято, из этой колеи не выбраться; коль скоро пистолет уже куплен, необходимо из него застрелиться. Да, конечно, где, к примеру, набраться леса или кирпича при индустриальных масштабах строительства жилья в стране? Вот и гоним железобетон >

Да, очень точно сказано: <Гоним железобетон>. Однако в корне неверным является суждение Ю. Андреева: <Да, конечно, где, к примеру, набраться леса или кирпича при индустриальных масштабах строительства жилья в стране?>.

Обратите внимание, вот этим именно суждением, которое отражает представления не только Ю. Андреева, но и подавляющей части нашего населения, собственно и обеспечивается эта самая <гонка> железобетона.

Мы сегодня в стране имеем все возможности и условия для того, чтобы именно индустриальным образом запустить совсем другую и всем необходимую <гонку> здорового, удобного, красивого и семейно-родового жилья.

И именно это сейчас и является главной для страны делом.

На место ложной альтернативы <индустриальный массовый железобетон> - или убогий массовый самострой - или штучное дорогое коттеджное строительство для богатых> мы можем и должны поставить адекватную национальную задачу: индустриальное строительство великолепных и недорогих семейных домов на родовых поместьях.

Нельзя допускать некритическое воспроизведение железобетонного домостроительства. Зачем же опять и опять строить не лучшие дома, плодить плохой и обременительный фонд?

Принятая правительством на излёте СССР федеральная целевая программа <Жилище> в качестве одного из важнейших принципов устанавливала не только внедрение малоэтажной городской застройки и развитие индивидуального жилищного строительства на собственных усадьбах, не только отвод лучших пригородных земель под частное жилище и формирование региональных систем расселения вдоль линий железных дорог, но и отказ от железобетона как основного строительного материала и поэтапный переход к разнообразию строительных материалов (развитие ячеистых бетонов, например, и разработке и производству принципиального новых материалов) и к дереву как новому основному строительному материалу.

Эта программа не была реализована. Почему? Потому, что был разрушен СССР и из-за общего обвала сферы капитальных и долгосрочных вложений.

Не приходит ли сейчас снова нужное для этого решительного шага - перехода от железобетона к дереву - время? Не настало ли время нам самим начать выходить из этого железобетонного тупика?

Жить далее в железобетоне, тем более, в панельном и неячеистом, попросту нельзя.

Даже одно только внимательное рассмотрение железобетонного или панельного тупика должно вынудить нас ставить вопрос о фундаментальной смене образа жизни и пересмотра наших взглядов на качество жизни, разработку принципиально новых критериев того, какая жизнь является <нормальной>.

Выход из этого <панельного> или <железобетонного> тупика может заключаться только в полной смене нашего мышления и всех парадигм организации жизни и строительства.

[i] ПМЖ это творческое развитие в эпоху расцвета демократии понятия БМЖ.

[ii] Бодрияр Жан. Символический обмен и смерть - М., 2001, С. 146.

ОБОЗРЕНИЕ Юрия Крупнова

ОБОЗРЕНИЕ
Юрия Крупнова