|
17.11.2001
13:58 |
Литератор, который останавливается на полдороге, лишь свидетельствуя о мерзком факте, сам становится соучастником преступления, чтобы там ни говорилось о свободе творчества. Уважаемый "историк литературы", выступивший несколько раз в Дискуссионном клубе, и на мой взгляд весьма неудачно, заслуживает, тем не менее, более пристального внимания, так как его ошибки типичны для людей книжных, не обременных ни жизненным
опытом, ни сложными раздумьями. Если учесть, что книги стареют с поразительной скоростью, за исключением некоторых художественных, то книжный человек есть явление печальное, но иногда и поучительное.
Рассмотрим несколько положений, выдвинутых нашим "историком".
"В США вообще крайне трудно плохо преподавать. По правилам, сами студенты оценивают своих преподавателей и быть неинтересными просто невозможно."
Да, оценивают, заполняют вопросники, но это эффективно только как щит против совершеннейших идиотов, которых даже простой студент может раскусить. Тем не менее, из десяти американских молодых специалистов в любой области девять поражают приверженностью стереотипам, крайней узостью знаний и порой даже отвращением к нестандартному мышлению. Происходит это по той простой причине, что достаточно сообразительный преподаватель очень быстро приспосабливается к "среднему" студенту, не очень умному, падкому на все "модное", да и морально не всегда чистоплотному. Почитайте последние книги Аксенова - это омерзительный кич, в который превратился его затоптанный дурно пахнущими американскими кроссовками талант. Здесь ни добавить, ни убавить. Нельзя быть "немножко пошлым". Середины в таких делах не бывает, и тот, кто не удержался в центре "чертова колеса", летит в тартарары. Подумайте теперь, чему мог научить Аксенов студентов, под их же аплодисменты и демократическое похлопываеие по плечу.
Масса не любит и не хочет думать, это закон природы, поэтому преподаватель, вынужденный подстраиваться под студентов, имеет не очень-то широкий выбор - или быть негодяем и "нравиться", или вести трудную, а порой и беспросветную жизнь человека, ответственного за свои действия. Наиболее гибкие преподаватели пытаются совместить рутинную возню с массой и индивидуальный подход к более успешным, но это не для преподавателя средних способностей. Более того, долго балансировать на этом узком мостике просто невозможно. Вас либо обвинят в элитарности, либо наиболее толковые студенты начнут тихо исчезать, если есть куда, естественно. Интересным для всех быть абсолютно невозможно. Единственное, что иногда помогает, это все та же мода, когда преподаватель сначала привлекает, а по-просту, надувает массу и становится модным, а затем пользуется этой ситуацией какое-то время. Посредственным студентам нравится ходить в посвященных, поэтому они терпят такого ловкого преподавателя до последней возможности.
Так далеки максимы нашего "историка" оказываются от реальной жизни.
Теперь о Калединском "Стройбате". "Удивительно (для инсценировки литературного произведения) хороший спектакль."
В строительные батальоны шел призывной отсев - те, кого невозможно было использовать на сколько-нибудь серьезной службе из-за умственной неполноценности или физических недостатков. Если вспомнить, что в СССР около трети детей рождались умственно отсталыми, и неизвестно, какое количество детей становилось неполноценными вследствие пребывания в круглосуточных яслях и садиках, болезней, плохого питания, курения и пьянства чуть ли не с семилетнего возраста, то понятно, что с комплектацией стройбатов трудностей не было. Командирами и офицерами в стройбате, особенно в восьмидесятые годы, становились почти поголовно личности вульгарные, а то и просто криминальные.
Таким образом, стройбат более всего напоминал дурно устроенный временный изолятор для идиотов, и то, что написано у Каледина, никоим образом не отражает действительности. Действительность была намного страшнее и безысходнее. Является ли подробное описание таких явлений предметом литературы? Нет, не является, как не являются предметом литературы специальные тексты, описывающие поведение животных в зоопарке. Отрывки таких текстов могут использоваться для иллюстрации авторского замысла, который обязательно должен быть основан на событиях в нормальном мире, а все эти физиологические отправления больных людей в качестве основы литературного произведения применяться не могут и не должны. Это скверно, унизительно для человеческого достоинства и неплодотворно. Недаром никакого влияния произведение Каледина на жизнь в стройбатах не оказало, да и не могло оказать. Если кому-то стало известно, что в городе Н. подростки регулярно мучают кошек, то подробное описание мучений дела не исправит. Надо знать, кто, почему, и с чьего благословения этой мерзостью занимается. Литератор, который останавливается на полдороге, лишь свидетельствуя о мерзком факте, сам становится соучастником преступления, чтобы там ни говорилось о свободе творчества.
Успех советской чернухи на Западе объясняется крайне просто. "Элитарных" театров на Западе практически нет. То, что принимается иногда нашими соотечественниками за элитарность, чаще всего оказывается небольшими группками "по интересам", причем интересы эти, как правило, тяготеют к патологии. Иногда советская чернуха пользуется успехом по той простой причине, что Россию на Западе традиционно ненавидят, и всякое действо, показывающее, что для этого есть основания, немедленно становится модным. Как говорят в немецкоязычных странах, "едем рус дайн шус", каждому русскому - своя пуля. После тех невероятных глупостей, что произошли в России за последние десять лет восприятие России Западом достигло катастрофически низкого уровня, практичный и прижимистый Запад просто не может себе вообразить, как могли хотя сколько-нибудь толковые люди довести страну до такого состояния. Тут не свалишь вину на коммунистов, потому, что немедленно последует вопрос, не бушменами ли были коммунисты.
Что может действительно восстановить авторитет русской мысли и русского искусства, так это не подражание западному ширпотребу или "элитарности" педерастов, а тонкий и вдумчивый анализ ситуации. Не поганые страшилки, типа Калединского "Стройбата", а книги, описывающие трагедию во все ее полноте и сложности. Мало кто в Америке, сегодня отдает себе отчет в том, например, что Америка катится по уже протоптанной Россией дорожке, и для узнавания ситуации нужна действительно талантливая литература.
Увы, даже думать на эту тему многим нашим "историкам литературы" не под силу, проклятые советские детские садики еще в детстве лишили их спосбности мыслить нестандартно навсегда.
|
