|
17.11.2000
10:05 |
О дебюте Марианны Орловой Марианна Орлова написала вот такие "стихи" (сохранена орфография оригинала):
"Угловатость щемяще-простетских движений
На упругое тело, когда-то желанное так,
Что в цепи характерных его проявлений,
Оттолкнуть не могла никакая черта..."
В ее возрасте взросление идет очень быстро, и я почти уверен, что Марианне сегодня неловко за такие беспомощные строчки, но и просить, чтобы их удалили, не хочется. Это типично русская черта: ждать, пока все само собой образуется. При всей неуклюжести стиха, догадаться, о чем это, труда не составляет - эмоциональный опыт автора, прямо скажем, не богаче поэтико-грамматического, и это мне представляется симпатичным и даже трогательным. Мне понравилось также, что Марианна любит Блока ("и дрожал зеленый зайчик в догоравшем хрустале") и Франсуазу Саган. Строгие критики к Франсуазе несколько снисходительны, но я помню, как в 1958 году одно только название "Bonjour, tristesse" заставило меня целый месяц искать эту книгу. Нашел я ее только в английском переводе, но до сих пор помню горьковатое ощущение морской воды на губах, оставшееся после прочтения. К черту всяких критиков, пока ты молод.
Затеял я этот разговор, впрочем, несколько по иному поводу. Многим людям, особенно молодым, кажется, что удовольствие от писательства может быть даже острее и глубже, чем удовольствие от чтения. Чаще всего, после первого опыта оказывается, что так оно и есть - это ни с чем не сравнимо и кружит голову не хуже традиционных удовольствий.
Впрочем, довольно скоро обнаруживается, что те люди, мнение которых автору особенно дорого, не очень торопятся разделить эти восторги. Здесь автор начинает переживать традиционный кризис под девизом "меня никто не понимает", последствия которого разнообразны и не всегда предсказуемы. Между тем, никакой загадки здесь нет. Большинство начинающих уверено, что стоит только быть искренним и достаточно смелым в описании собственных чувств, а именно этот момент доставляет пишущему почти физическое удовольствие, и успех обеспечен. Здесь уместно вспомнить одно меткое наблюдение Соммерсета Моэма. В известном романе "Театр", он замечает, что стоит только актеру поддаться соблазну быть полностью искренним, как публика отворачивается от него.
Oдна из тайн искусства заключается в том, что оно создается лицедеями, артистами, людьми, которые не играют и не описывают самих себя, а перевоплощаются, становятся другими, меняют кожу, сходят с ума, дрожат от гнева, когда что-то мешает их перевоплощению и умирают в образе, чтобы воскреснуть вдруг с отвращением в старом своем халате и погрузиться в опостылевшего себя до следующего перевоплощения.
Теперь прочтите несколько фраз из рассказа нашей молодой писательницы "Стервочка". Вы сразу заметите, что перевоплощением здесь и не пахнет, совсем наоборот, и кроме "щемяще-простецких движений" ничего рассмотреть не удается. Да, автор получает удовольствие, почти физически ощутимое, от писательства и собственной откровенности, но - увы...
Мне трудно предсказать, появится, или нет, литературный талант у Марианны Орловой. Легче было бы это сделать, если бы она написала рассказ о молодой железнодорожной работнице, днем ворочающей шпалы и рельсы, а ночью ожидающей любовника в отгороженном простыней закутке в бараке. Пока что, как и героиня ее первого рассказа она получила свою долю удовольствия, но читатели, как и полагается в таких случаях, остались ни с чем.
Это всегда кончается разводом.
Что до Франсуазs Саган, то она всегда была другой.
Что говорят об этом в Дискуссионном
клубе?
|
- Юлию Борисовичу Андрееву<P>Любое мнение имеет право на существование, но если некомпетентный человек начинает учить других тому, о чем сам знает лишь по наслышке, то ничего хорошего из этого не выйдет. Уверяю Вас! Актерское мастерство это не "клиника", а искусство, не перевоплощение, а игра! Что касается жизни актера, то почему Вы считаете ее "старым халатом", в котором "воскресают вдруг с отвращением"? Конечно образ красивый, но нельзя же "Ради красного словца..." И наконец, Вы противоречите сами себе, приводя сперва удачное и верное наблюдение Соммерсета Моэма и начисто перечеркивая его следующим обзацем, говоря о перевоплощении. Но позвольте, когда повар готовит блюдо, он не перевоплощается в фаршированный перец или индейку, не становится рыбой или ветчиной! С уважением...
|
|
- Для Олега Любимова.<br> Хороший повар всегда перевоплощается в жареную индейку. Вам трудно с этим согласиться, так как инстинктивно Вы боитесь быть обвиненным в людоедстве. Между тем, робость не украшает мужчину!
|
|
