23.02.2005
14:42

ГОСПОДИН ЛЕБЕДЕВ?!

09.11.2004
08:26

ГРОЗНЫЙ: ТА СТРАНА, ЧТО МОГЛА БЫТЬ РАЕМ

16.06.2004
20:06

ИЗМЕНА ОТ КУКЛИНА

24.05.2004
17:17

ТАЁЖНЫЕ МЕНЕЛАИ

С пятого класса советской общеобразовательной школы я мучался искренне и бессонно: ну почему величайшее эпическое повествование закручено на столь мелком поводе?! Подумаешь, увёл красивый и молодой Александр у уважаемого, но не столь молодого и, наверное, не красивого, Менелая жену. И что? Неужто у Гомера не нашлось иной фабулы для создания своего бессмертия? Двадцатилетняя битва народов и богов - из-за чьих-то рогов? И вот, только по прошествии тридцати трёх лет вдруг открылось . . .

<Живущий там, на краю земли,

какою песнею, какою сказкою

ты был завлечен в эту священную страну,

куда не добежать доброму духу,

в эту чудесную страну,

куда не по силам добраться и злому духу?>

Ханты - один из древних народов, расселившийся по Обско-Иртышскому бассейну от линии Демьянка-Васюган на юге до Обской губы на севере, с самой дальней точкой их пребывания на Таймыре. На юго-западе в область заселения хантов-остяков входили бассейны Конды, Тавды, Туры с прилежавшей к Иртышу частью нижнего Притоболья, восточная граница проходила по водоразделу Оби и Енисея. В период максимального этнического расцвета отдельные племена переходили через Уральский хребет, доходя до Камы. Но до сих пор остается открытым вопрос о их прародине. Согласно мифам самих хантов, некоторые их божества происходят с верховьев Оби, и многие современные исследователи признают южное происхождение этого народа, указывая на северный Алтай или Саяны.

В конце втором тысячелетия до н.э. климат в Сибири резко изменился, стал суше, и предки современных обских угров мигрировали в глубь Западно-Сибирской низменности, в направлении областей с более обильно выпадающими осадками. Ассимилируя автохтонное население, они создали предпосылки для появления новых археологических культур, возникновения собственно хантыйского, мансийского и венгерского этносов. Из доугорской истории Западной Сибири фольклор восточной группы хантов упоминает <ар-ях> - <древний, песенный народ>, однако ненцы, потомки вытесненных уграми древних самодийцев, помнят ещё о неких племенах, обитавших в тундре и до их прихода - <сихиртя>.

Распад обско-угорской общности на остяков-хантов и вогулов-манси произошёл приблизительно в V веке н.э., а в X-XIII веках вогулы оттесняют хантов от Приуралья к востоку и северо-востоку, где Сургутское Приобье оказалось в зоне постоянных военных столкновений с самодийскими племенами самоедов в междуречье Оби и Таза. На юге тюркская экспансия отодвинула границы их ареала от степей до тайги и лесостепи. Тюркизированное хантыйское население Прииртышья было выключено из общего генезиса, а дальнейшее продвижение в XVI-XVII веках тюрок в Среднее Приобье повлияло на этническую обстановку и внутри хантыйского ареала.

Следствием явилось создание локальных этнических групп северных, южных и восточных хантов, имеющих как культурные, так и значительные языковые различия.

А. Дунин-Горкавич писал:

<Для обследованiя реки Лямина мною въ 1901 году была снаряжена экспедицiя, состоявшая изъ двух лесных объездчиковъ и трехъ рабочихъ-гребцовъ. Объездчикам было поручено проникнуть вверхъ по Лямину, насколько это представляется возможнымъ. Экспедицiя за время своего следованiя въ оба пути не встретила ни одного человека. Изредка только встречались места летнихъ остановокъ кочевых самоедов, т. е. конусовидные остовы чумовъ и амбары на двухаршинныхъ стойкахъ, покрытые берестой>.

<Не встретила ни одного человека>. Ко времени прихода русских в Среднее Приобье постоянные жители на Лямине уже отсутствовали. Вдоль реки кочевала <кунная самоядь>, ограниченная на севере Казымским, на западе Белогорским, на востоке Бардаковым остяцкими княжествами. И на именно на Лямине возвышается утёс с остатками древней крепости, на территории которой некоторые археологические находки датируются четырьмя тысячами лет.

Первые укрепленные городища Западной Сибири (не считая неолитической крепости реки Амня, притока Казыма) появляются в конце бронзового, начале железного веков, то есть около трёх тысяч лет назад. В начале эпохи железа в Сургутском и Нижнем Приобье уже почти половина всех поселений представлена крепостями. На сегодня раскопано несколько десятков таких укреплений, и можно утверждать, что фортификации возводились всеми обско-угорскими племенами по всей территории, только что лесные городища уступали укреплениям лесостепной зоны размерами.

Под городище в стратегически удобной для обороны местности, чаще на высоком мысу между сливающимися реками, расчищалась треугольная, квадратная или овальная площадка, в центре которой устанавливался тотем, а вокруг строились дома. Иногда таких площадок, изолированных друг от друга рвами и соединённых перекидными мостиками, было две или три. Вокруг выкапывались рвы, иногда действительно трудно преодолимые без перекидных мостков, а иногда просто для отвода воды.

Над окружающими городища рвами кольцами возвышались земляные валы, иногда до шестнадцати рядов. В лесостепной зоне, где происходили наиболее серьёзные боестолкновения, толщина насыпных валов достигала пятнадцати метров, а высота шести. С внутренней стороны они укреплялись бревенчатой стеной, а с внешней глиняными или каменными <крепидами>. В лесных районах насыпи покрывались дёрном.

По верху валов возводились разнообразные стены, от простейшего заострённого остриями частокола, до сложных бревенчато-столбовых конструкций, в которых брёвна укладывали горизонтально, и с обеих сторон укрепляли вертикально врытыми столбами. Глубже ставился второй ряд, а пространство между стенами засыпалось утрамбованным грунтом.

Скорее всего, данные виды фортификации родились и развились на местной основе, но с естественным привнесением инокультурного влияния. Так в Сургутском Приобье найдены поселения со специфической керамикой и совершенно иными традициями строительства - это настоящие лесные замки с башнеобразными выступами и предвратными сооружениями, датируемые серединой первого тысячелетия до н.э.!

Судя по затратности средств и тщательности исполнения, укрепления создавались как объекты долговременные, однако, исходя из того, что все археологические находки не выходят за стены, проживание в них зачастую носило сезонный характер. Лето семьи охотников и рыболовов проводили в своих угодьях, собираясь и укрываясь в городища зимами, когда замёрзшие болота становились легко проницаемыми как для кочующих в поисках добычи отрядов самоедов или татар, так и для дружин лыжников из соседских княжеств.

Уже в раннем средневековье в искусстве таёжной фортификации наметился упадок, а к пятнадцатому-шестнадцатому векам, после присоединения к России и <замирения народцев> русскими, трёхтысячелетняя крепостная традиция автохтонных народов окончательно пресеклась.

Ядром средневекового остяцкого сообщества являлась дружина во главе с князем-богатырем. Хотя князья и имели свою челядь, но не были феодалами, а являлись предводителями территориально-родовых групп. В зависимости от значимости и величины поселений и городищ, в которых жили или зимовали свободные соплеменники, князь мог выставить дружину численностью от 50 до 300 человек. Вооружение такие воины (по одному от каждой семьи) имели свое, а панцири и шлемы выдавались из княжеской казны, под расчет из будущей добычи.

Насчитывая к шестнадцатому веку до сотни родоплеменных объединений, специалисты указывают на такие крупные, как Кодское, с правящей династией Алачевых. По подтверждениям русских средневековых источников, кодские князья совершали военные набеги на соседние угорские княжества, вели войны с пермскими владыками и русскими отрядами, ходили в походы против эвенков на Енисей. Известны также Обдорские княжества с центром в Пулноват-ваш, и Казымское с центром в Казыме, а так же на реке Демьянке.

Сегодня существуют две противоположные точки зрения на причины и принципы междоусобных угорских войн Западной Сибири. Всем понятна жестокость угорско-самодийских межэтнических конфликтов: высокотехнологичные для своего времени рыболовство и охота, вкупе с превосходящим военным искусством угров позволили им оттеснить самодийцев в тундру и создали реальную угрозу их полного уничтожения. Ненцев спасло одомашнивание оленя и приспособление к кочевой жизни, и в пограничных северо-таежных районах на многие века сложилась двойственная система собственности: угодья были за остяками, оленьи пастбища за самоедами. Более того, пришлое оседлое население стало восприниматься как удобный объект грабежа, источник дополнительных средств к выживанию. На Пиме, Тромъегане, Агане, Салыме и Югане до сих пор пересказывают древние предания о нашествиях северных кочевников. Маршруты ответных военных походов бывали тоже весьма неблизкими, и жители с берегов Томи отправляли карательные экспедиции на Ямал.

Объяснимы и оборонительные меры Тайги против Степи, где слишком частые смены господств оборачивались для хантов такими же частыми охотниками за ясаком.

История учит, что войны кочевников против оседлых народов никогда не направлены на их истребление. Всадники-степняки видят в пеших обитателях лесов данников, поставщиков ремесленных изделий и растительных продуктов, поэтому, при всей случающейся жестокости по отношению ко всему народу, объектом полного уничтожения мог быть только сопротивляющийся правящий слой князей и богатырей. Поляны, малопригодные для выпасов, леса, по лета задерживающие снега, реки, озёра и болота, ограничивающие движение - кому они были нужны? Истребительные войны шли среди племён, конкурирующих по образу жизни.

Однако, наряду с этими понятными конфликтами, на протяжении многих столетий по всей территории Западной Сибири шли <вялотекущие> боестолкновения внутри обско-угорского этноса. Из раскопок захоронений князей, в полном боевом облачении, из культа предков-богатырей во главе с богом Мир наблюдающим всадником (Мир-сусне-хум), опираясь на обильный героический эпос, часть исследователей убеждена, что в средние века манси и ханты уже имели единую развитую военную организацию, аналогичную современным им европейским и азиатским, а другие считают, что это был только процесс зарождения феодального государства. Но, скорее всего, мы имеем здесь дело с социально-национальным феноменом, трудно объяснимому аналогиями. Гигантские, трудно преодолимые таёжные и болотные пространства, редко заселённые полукочующими, полуоседлыми охотниками, собирателями и рыболовами не позволяли создать единой системы управления и контроля, и каждый род, живущий наследными угодьями и обладающий двумя-тремя защитными городищами, мог быть естественно подчинён только своему князю-богатырю, которого мог содержать вместе с дружиной. Именно природа - ландшафт и ресурсы добычи, а не производственно-товарные отношения или воля к вселенской власти определяли границы сообществ, и неустойчивое в любом ином регионе <переходное> состояние зачаточной доклассовой государственности тут оказалось наиболее правильной и стабильной формой.

<Слушайте, Трои сыны и ахейцы в красивых поножах,

Что говорит Александр, возбудивший вражду между нами:

Он прелагает троянцам и всем меднолатным ахейцам

На многоплодную землю сложить боевые доспехи;

Сам же один на один с Менелаем, любимцем Ареса,

Вступит он в бой за Елену и взятые с нею богатства.

Кто из двоих победит и окажется в битве сильнейшим,

Женщину пусть уведёт за собою с богатствами всеми.>

Нет, великий Гомер вовсе не насмехался, не возводил случайность в принцип, заявляя похищение Прекрасной Елены причиной двадцатилетней войны царей и богов у стен неприступной Трои. Многие, очень многие походы остяцких князей на осаду соседних крепостей начинались < . . . из-за разных оскорблений, из видов корысти, а нередко из-за красивых женщин и девиц>.

Всё те же ландшафты и природные ресурсы обязывали очень внимательно отслеживать демографическую ситуацию в регионе, для поддержания равновесия добычи и восстановления зверя, ловли птицы и рыбы. Для этого необходимо было периодически ослаблять чадорождение конкурирующих племён, убивая только самых сильных мужчин и уводя <за собою с богатствами всеми> самых красивых девушек и молодых женщин. Примерно тот же смысл вкладывался в угон стада, что, вело не к общей гибели, а только подрыву мощи соседей. Это потом поэты творили <Илиады> . . .

<Длинное копье богатыря

Пронзает мое святилище.

Все перевернулось в моей голове,

Как будто от пьянящих мухоморов.

Падаю я, зверь, и погружаюсь в глубокий сон.

Просыпаюсь на седле скачущего всадника . . . >

Военные походы могли происходить в любое время года, но друг на друга остяки чаще ходили летом реками, пользуясь долблеными обласками, дощатыми калданками, а для дальних экспедиций - большими каюками. Предания повествуют о баталиях, когда связанные попарно лодки шли на абордаж. Залогом удачного военного рейда служила внезапность нападения. Однако дозорные со стен и смотровых площадок около городищ круглосуточно стерегли окрестности, а поперек рек натягивали сторожевую бечеву с колокольцами. У каждого рода существовала особая система предупреждения о нападении. Кроме того сторожа могли опознать приближение вражеского войска по поведению птиц и зверей. Ворота крепости сразу же закрывали, перекидные мостики уничтожались, а над стенами поднимали красный флаг. По этому сигналу соседние городища должны были присылать подкрепление. Сверху атакующих осыпали стрелами и скатывали на них бревна, в зимнее время склоны холма окатывали водой, превращая их в ледяные горки.

Зимнее же время больше подходило для карательных походов к самоедам. Воины бежали на лыжах, для оружия и трофеев использовали собачьи и оленьи нарты. Таежные дебри позволяли вести скрытую разведку, брать в плен и устраивать разного рода засады, которые широко и применялись.

Наиболее кровопролитными получались бои на открытой местности. Сомкнутого строя не знали, поэтому рубились кучей или разбивались на отдельные поединки.

Результатом поединка могла быть только смерть одного из участников. Противника нужно было не просто убить, а совершить магическое действие, чтобы он не смог воскреснуть и отомстить. По представлениям обских угров, душа больше не возвращалась в этот мир, если снимался скальп. Сила переходила к победителю, если тот вырезал сердце побеждённого, а доблесть наследовалась вместе с доспехами. Показателем доблести воина являлся его боевой стаж, который определялся по длине кос. Атаки и осада предварялась жертвоприношениями, демонстрацией силы и воинского умения дружинников. Особую роль играло боевое облачение вождя, эффект, рассчитанный на запугивание врага, достигался демонстрацией на нём боевых трофеев.

Вообще, удивительна роль красоты в хантыйском понимании <богатырства>. Физическая привлекательность равнялась физической силе, красоту лица и стать тела боготворили, считали обязательным атрибутом героя, и здесь уместно вспомнить о гимнасиях Эллады. К этому нужно добавить религиозное восприятие хантами металла, особенно серебра. Кольчуги, латы и шлёмы обладали для них священной силой, и поэтому на князя перед боем друг на друга надевалось несколько доспехов и шеломов, что действительно приводило противника в трепет, иногда до такой степени, что тот бежал от сверкающей красоты без боя.

<Почему в армии, тюрьме, концлагере, монастыре практически не болеют?> В. Сердюченко, чарiвно щурясь в <Тощих советах>, вспоминает гарны годины, проведенные в военной службе на Чукотке, как едва ли не самые счастливые и правильные в своей жизни: <Организм должен всегда находиться по стойке <смирно!>>. То есть, и на вильной Украине мужской организм нуждается в Армии. Для сохранения красоты и умножения родовитости.

Особливо, когда Российский Крым, по договору с некогда побеждённой Турцией, в случае овладения им другой державой - юридически для турок <ничейный>.

15.05.2004
05:51

ТО-ТО, БРАТЦЫ, БУДЕТ СЛАВА

03.04.2004
15:09

ПРОВИНЦИАЛЬНОЕ МНЕНИЕ

24.10.2003
21:18

БОГ ДАЁТ ВРЕМЯ

28.09.2003
09:15

ПОД МЕССИАНСКИМ СПУДОМ ТОПОНИМИЧЕСКОГО СУБСТРАТА

23.08.2003
20:13

ШАМАН АЛЕКСАНДР СЕРГЕЕВИЧ

19.07.2003
11:05

ЛЕТО РЕЗКО КОНТИНЕНТАЛЬНОГО КЛИМАТА.

24.05.2003
16:33

КРАСОТА, СПАСИ МИР!

30.04.2003
06:31

О РОДИНЕ МАЛОЙ В КОНТЕКСТЕ

18.04.2003
19:08

ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ СОСТОЯВШИХСЯ ЛЮДЕЙ

05.03.2003
07:23

ВЫКРЕЩЕНОМУ РЕВОЛЮЦИЕЙ

25.02.2003
13:57

В АПОКАЛИПСИС С ЛЮБОВЬЮ

13.02.2003
20:10

ВЕЧНЫЙ ЛИК И ХАРЯ ВРЕМЕНИ