|
24.05.2016
05:19 |
Меня не оставляет детская мечта Меня не оставляет детская мечта - встретить умного человека и поговорить с ним. Помню, какой восторг вызывали у меня умные люди, чувства настолько переполняли меня, что я никак не мог задать им главный вопрос, не мог вспомнить, какой же вопрос главный. Умных людей было очень мало, да и времена были тяжелые - не было времени на разговоры о жизни, по карточкам давали рабочим триста, а иждивенцам - сто пятьдесят граммов хлеба с колкими овсяными отрубями, от которых рот наполнялся соленой кровью. Ответы, которые я находил в книгах, принадлежали чаще всего к другому миру, где люди ели тушеную картошку с мясом. Так все и шло, я вспоминал главный вопрос, но умного человека уже не было поблизости, и ответы приходилось находить самому.
Я иногда получаю по электронной почте вопросы, очень похожие на те, которые так занимали меня в детстве. Сегодня опять получил такое письмо.
Тексты похожи на крошки, которые разбрасывали Hnsel und Gretel вместо камешков. Птицы их склевывают, но что-то остается, и дети не потеряются.
Что говорят об этом в Дискуссионном
клубе?
|
- А у меня обратное воспоминание: у меня выработался девиз: «дураков нет!» Вот только я не помню, когда точно он выработался. Он оформился в некий момент аж программно. В пику выхолощенному движению за звание ударников коммунистического труда. Когда нашему конструкторскому сектору предложили взять на себя обязательство бороться за звание «сектор коммунистического труда». От возмущения я написал задание, как бы своему двоюродному брату, учившемуся на мехмате и имевшему доступ к ЭВМ. Машина должна была выдавать победителей соревнования каждый раз по иному критерию. Если в прошлом квартале актуально было не допускать опозданий по графику работ, то имелось в виду, что в новом квартале все станут нажимать именно на этот показатель. Машина должна была это усечь и в победители выдвинуть того, кто отличался, скажем, по качеству выполненной работы. И так никто наперёд не мог предугадать, кого выберет машина.
До того до меня как-то дошла пеня начальника сектора. Он отвёл меня в сторонку, взял за пуговицу и попросил, чтоб я как-то не так жёстко спрашивал с приданных мне в подчинение конструкторов. Они ж могут уволиться от сознания из-за меня, что им вообще не место работать конструкторами. А этого допустить нельзя, начальника по головке не погладят, если у него образуется текучесть кадров.
Кадры были неважные. Работе на работе уделяли изрядно мало времени (читали, вязали, болтали, бегали по магазинам и т.п.). Но во время объявления аврала послушно включались и раз за разом из аврала вытаскивали. Поэтому кадров нужно было иметь с запасом на эти авралы. А в остальное время их полагалось терпеть (власть-то была – рабочая в последнем итоге). И мне было предложено это уяснить себе. И до меня как-то дошло, что все эти разгильдяи в другом, нерабочем, отношении были, каждый, ну прямо замечательными людьми. Одна была отличная мама, другая – очень компанейская, третья заслушивалась меня, когда я сам отвлекался от работы и рассказывал её про картины Чюрлёниса, и я чувствовал себя чародеем. – В конце концов, подумал я, смысл жизни не в работе…
Но это случилось уже совсем-совсем во взрослом возрасте. А девиз-то возник раньше. Причём возник он у меня, как у человека, очень даже не дураком слывущего в своём окружении. То есть, видимо, у меня мелькало в голове отношение к другим, похожее на андреевское: что другие – глупее. – Так вот нет!- как бы что-то во мне крикнуло. И я увидел, что меня заносит.
А Андреев этого же не заметил (что в позу выродка стал). Мало того, возвёл это в своё достоинство. И не кается, как видите, а наоборот.
|
|
